– Кони! Защищайте вашу королеву!

Вздрогнув от звука собственного голоса, она срывает наушни- ки и оборачивается. Хочет убедиться, что никто посторонний её не услышал. К своему удивлению, в паре метров она видит того самого застывающего поэта. Они поменялись ролями, и он стал её невольным зрителем.

– Майки! Что ты здесь делаешь?

– Эм… Иду в кино! – отвечает он испуганно.

– Тут что, есть кинотеатр? – Чарли оглядывается, точно пытаясь разглядеть за одной из статуй вход в кинозал.

– Нет, но это самый короткий путь на Печатников.

– Ага, хм, – она закусывает губу. – Что за кинотеатр?

– Черно-белого кино, – отвечает Майки, засовывая руки в карманы джинсовой куртки, что велика ему размера на три.

– О, никогда о нём не слышала.

– Хорошее место, там показывают только старые фильмы.

– А ты на что идёшь?

– Пока не знаю. Решу на месте.

– Так это ты на кино деньги собирал? – соединяет две точки Чарли.

– Да. Хотел ещё, чтобы хватило на бурбон, но сегодня людей совсем мало.

Чарли и Цок-Цок быстро переглядываются, и она достаёт из кармана деньги:

– Вот. Для вдохновения.

Майки опускает голову и, впервые за всё время, кротко улыбается.

– Спасибо. Если хотите, можем вместе пойти. Или у вас тут неоконченная битва?

– Ха-ха, – убирая наушники обратно в сумку, отвечает Чарли. – Вообще, я хотела тут ещё погулять, но… А знаешь что, пойдём!

Они проходят три ряда скульптур, минуя Падшую Женщину, работу Туо Терро – одну из самых известных статуй. Проходя мимо неё, Майки кладёт руку себе на сердце и почтительно кивает. Проследив за его движениями, Чарли спрашивает:

– Твоя любимая скульптура?

– В каком-то роде. Но не из-за красоты исполнения, а из-за того, что она олицетворяет, – Майки достаёт из кармана пачку «Мальборо», выуживает одну сигарету и прикуривает, щёлкнув металлической зажигалкой. – Если бы я писал книгу, то обязательно посвятил бы её куртизанкам.

– Почему?

– Столько боли и красоты, наивности и лжи…Читали «Богоматерь цветов» Жана Жене?

– Нет.

– Советую, – затягиваясь, говорит Майки.

      Они подходят к забору. На дверях висит замок. Майки достаёт ключ, открывает калитку и пропускает Чарли вперёд.

– Откуда у тебя ключ?

– Обменял у охранника за бутылку коньяка и шоколадку. Так можно неплохо сократить путь.

– Так тут перелезть нетрудно – калитка невысокая.

– Ну, это моветон. А жить надо изящно.

      Чарли пожимает плечами и молчит. Ей иногда нравится собирать разные мнения и засахаривать их, заливать смолой в памяти, чтобы они сохранились в своём первозданном виде.

Как и сказал Майки, за калиткой обнаруживается посыпанная гравием тропинка, которая ведёт к кварталу Тружеников. От калитки до входа в кинотеатр ровно пять минут. Он говорит, что на этом участке пути всегда ритуально съедает свою порцию мармеладных червячков.

– Зачем?

– Чтобы не чавкать во время сеанса, – говорит он, протягивая Чарли пачку. – Ворону можно?

– Нет, он такое не ест, спасибо.

Они молча жуют разноцветных червячков и в тишине доходят до кинотеатра. Расписание вывешено на улице:

12:00 Касабланка;

15:00 Банда аутсайдеров;

18:00 В джазе только девушки;

20:00 Однажды в Риме.

– Гадар. Идеально – говорит Майки, закуривая. – И есть ещё пять минут на сигарету.

– Сколько тебе лет? – спрашивает Чарли.

– Восемнадцать… Вчера исполнилось.

– Ну-ну.

– А вам?

– Я не помню, – высунув язык, отвечает Чарли.

– А работаете кем? – прищуривается Майки.

– Я журналистка.

– Вот значит как, – он выдыхает голубоватый дым. – И про меня напишете?

– Может быть, но нужна хорошая история, цепляющая. Возможно, драматичная.