– Зиновий Аркадьевич, ставьте свою машину под старый платан и не сомневайтесь! Под ним все отлично сохраняется, – послышался голос Израила Гершевича, – можете мне верить.

Зиновий оглянулся и, увидев Израила, разулыбался.

– Глазам не верю! Живой! Молодой красавец в белой рубашечке и с чемоданчиком в руке стоит себе на здоровье, смотрите на него пожалуйста!

– Это я раньше был молодой, а теперь только красивый, поэтому прекратите льстить и отойдите в сторонку, чтобы я мог получше на вас посмотреть, – обнимая соседа, шутил Израил. – Зяма, я не был дома всего лишь с утра, а ты за это время успел вернуться с фронта и не с пустыми руками.

– Нравится? – кивнул в сторону мотоцикла Зиновий.

– Нет.

– Почему?

– Потому что у меня такого нет, – смеясь, ответил Израил.

– Обещаю, дам прокатиться, но при условии, что сегодня вечером вы с Ханой придете в гости.

– Чего не сделаешь ради прокатиться! – весело произнес Изя и, хлопнув старого знакомого по плечу, пошел домой, пообещав спуститься во двор по первому же зову.

Оставшуюся часть дня соседи, а точнее, соседки, пребывали в приятном оживлении. В каждой квартире обсуждалась последняя новость и привезенные подарки, которые успели рассмотреть жильцы.

Пока Зиновий отдыхал, на кухнях вспыхнули керогазы. Все начало вариться, жариться и тушиться. Никто не обсуждал меню. И так было ясно, что тетя Сара поставила тесто и накормит всех фирменными пирогами. Хана сделает овощное рагу и отварит молодую картошку, которую она сегодня купила на рынке, а Дебора накормит всех борщом из свежей капусты. И ничего страшного, что в нем почти не будет мяса. Она заправит его луком, морковью и буряком с помидорами. Потом обязательно добавит в него половинку болгарского перца, не говоря уже про зелень и молодой чеснок. Все овощи она потушит на свином сале и, не удаляя из кипящего жира шкварки, незадолго до готовности соединит с постным бульоном в одно целое. Друг без друга они не представляют ничего особенного, а объединившись, превращаются в шедевр кулинарного искусства, без которого ни одна уважаемая семья не мыслит своей жизни.

Когда солнце немного ослабило пыл, а с моря потянуло прохладой, мужчины расставили во дворе столы. Собравшись в кружок, они шумно обсуждали свежие новости и расспрашивали Зиновия о последних фронтовых днях.

Младшая дочь Израила Рэйзел расставляла тарелки, аккуратно прикладывая к ним вилку с ложкой, а Яшка шустро бегал по квартирам и собирал все, что ему давали отнести на общий стол.

– Яша, деточка, хлебушек принес? – кричала тетя Сара из окна. – А теперь беги быстренько до миня и от миня уже осторожно и со стопочками. Не торопись, шустрый мальчик, стекло очень недолговечно, если его друг об дружку стукать. Не спеши. Я все вижу.

Появление во дворе недавно подселившегося к семье Менделя соседа никто бы и не заметил, если бы тетя Сара с ним не заговорила.

– Александр Владимирович, хочите спросить, что случилось? Не буду вас мучить и отвечу. Случилось в семье Соловейчик, а почувствовали сразу все. Сходите, умойтесь и милости просим. У вас есть возможность познакомиться с Добочкиным мужем.

Мужчина улыбнулся, вежливо поблагодарил за приглашение и зашел в дом.

– Бедный человек, – тяжело вздыхая, произнесла Сара Моисеевна, вытаскивая пирожки из духовки.

Выпечка дышала жаром, заполняя кухню ароматом свежего хлеба. Обмотав руки полотенцем, тетя Сара извлекла противень из духовки и быстро взбила вилкой яйцо. Гусиным перышком она обмазала каждый пирожок со всех сторон и, цокая от удовольствия языком, еще раз отправила их в печь до получения золотистой корочки. Ровно через пять минут Сара извлекла пироги из печки и, встряхнув лист, ловко перебросила их на стол. Дав пирогам немного остыть, хозяйка принялась раскладывать их по тарелкам, а потом немного подумала и вывалила все в тазик, предусмотрительно отделив капустные от сладких старым выпуском «Одесского вестника». Накрыв посудину чистым рушником, Сара Моисеевна позвала мужа: