– А я не читал письма, – горько сказал Стольников, – с тех пор, как получил письмо от своей стервы, где она сообщала, что решила со мной развестись. Я не читал после этого ни одного письма. Сжигал все, что мне приходило. Решил отрезать свою прежнюю жизнь, а потом начать все сначала.

– И начал? – спросил Цапов, показывая на больницу.

– А что мне оставалось делать? С голоду подыхать? Или швейцаром где-нибудь в казино устроиться?

– И ты решил стать бандитом.

– Во всяком случае, здесь я делаю то, что умею. И ты мне мораль не читай. Видел я эту мораль и когда меня брали ни за что, и когда меня в колонии гноили. Ты ведь знал, что деньги мне подбросили.

– Конечно, знал, – кивнул Цапов, – поэтому и ходил повсюду. Но доказательства были железные. На деньгах оказались твои отпечатки.

– Так эта дрянь ведь меня тогда обманула, – пояснил Стольников, – откуда я знал, что ее подослали из КГБ. Она ходила ко мне несколько дней, а потом сказала, что знает, где прятал деньги ее бывший любовник. А мне как раз нужны были эти деньги, как доказательство его вины. Он ведь забрал из сберкассы новые пачки денег, номера которых были переписаны. И я решил, что если номера совпадут, то дело можно закрывать. Когда она принесла мне деньги, я от радости ни о чем не думал. Сразу взял их и сел сличать.

– Нужно было вызвать еще кого-нибудь, – вставил Цапов.

– Ты мне еще про понятых расскажи, – отмахнулся Стольников. – Откуда я мог знать, что все так получится. Сижу в своем кабинете один, сличаю номера денег, и вдруг врываются сотрудники КГБ, прокуратуры, кричат – руки на стол! – и сразу показывают на деньги. А заодно и на мои руки, где уже остались следы их порошка, которым они деньги обрабатывали. Ты ведь знаешь, что на деньгах тогда писали слово «взятка». Можно было увидеть в ультрафиолетовых лучах. И возражать невозможно. Сколько я ни доказывал, что деньги взял на проверку, никто мне не верил. Прокурор даже издевался надо мной, сказав, что на проверку нужно было брать большую сумму, чем эта. И мне дали на всю катушку. А ты говоришь, стал бандитом… А кем я, по-твоему, должен был после этого стать?

– И сейчас работаешь на этого упыря?

– На себя, – зло сказал Стольников, – а этот упырь, кстати, не такой уж и плохой. Бывают и похуже.

– Бывают, – согласился Цапов, – только для меня они все на одно лицо.

– Разные у нас с тобой взгляды на лица, – ответил Стольников, – я такие рожи в колонии видел, что не дай тебе боже.

Они снова помолчали.

– Ты был на даче вчера? – вдруг спросил Цапов.

– Нет, не успел. Мне устроили засаду, и я чудом остался жив.

– Где?

– Этого я тебе не скажу.

– Но ты можешь объяснить, что происходит? – настаивал Цапов.

– По-моему, все и так ясно, – усмехнулся Стольников, выбросив окурок, – на него решили наехать. Не знаю почему, но догадываюсь кто. И, как видишь, устроили все с размахом. Вы же не дети, Константин, должны понимать, что такое нападение с гранатометами в Москве могли организовать лишь несколько человек. Вот и ищите среди них обидчика Исмаила Махмудбекова.

– Спасибо и на этом.

– А как девочка? – спросил, в свою очередь, Стольников. – Она у вас?

– Нет, мы ее действительно ищем. Ее нигде нет. Мы проверили все дачи вокруг, но нигде ее не нашли.

– Думаешь, ее забрали с собой? – помрачнел Стольников.

– Нет, – убежденно сказал Цапов, – не думаю. Я там сегодня был. Ты знал такую женщину – Светлану Михайловну?

– Знал, конечно, – мрачно признался Стольников. – Она была самым близким другом нашего босса. Но ее же вчера убили.

– Вот именно. Убили у задней калитки. Она успела закрыть дверь и выбросить ключи, когда ее расстреляли. Понимаешь, что случилось. Она не убежала, хотя могла бы успеть, там рядом густой лес, а закрывала дверцу, словно помогая кому-то сбежать. И потом ключи выбросила. А мы в лесу, рядом с дачей, нашли браслет, на котором было написано имя – Ирада. Значит, девушка успела убежать. И где она теперь, мы не знаем.