– 

Я хорошо подумал. И отдаю себе отчет в последствиях. И все же вот так.

– 

Андрей, вы вообще на что рассчитываете? – начал распаляться Санни. – Что я вас буду уговаривать? Или что мы вас будем держать в том уютном гараже и кормить? Или на что вообще? Или это какая-то глупая игра?

– 

Я ни на что не рассчитываю. Просто я не буду воевать на вашей стороне.

– 

Андрей, вы либо совершенно тупой, либо бессмертный. Я, честно говоря, был о вас лучшего мнения. Вы понимаете, что пути назад уже не будет?

– 

Разумеется. Его никогда нет, пути назад. Есть только вперед. Я не знаю, зачем я вам нужен, судя по моему самочувствию, я и так недолго протяну. Я в одном согласен – у меня ничего не осталось. Значит, и держаться мне не за что. – примерно что-то в этом роде я и хотел сказать. Надеюсь, что я выглядел убедительным. На самом деле, мне никогда еще так не хотелось жить, как сейчас.

Санни странно на меня посмотрел, как будто нечто обдумывая, потом что-то сказал моему конвоиру, чуть повернув голову, но глядя все время мне в глаза. Конвоир куда-то отошел, я не стал оборачиваться, только подумал, что если вот сейчас раздастся выстрел в меня, то все получилось достаточно глупо. Чуть не зажмурился, но тут снова заговорил Санни:

– 

Я все равно не понимаю, зачем вам умирать вот так. Ну да ладно, у меня есть дела поважнее. Прощайте, Андрей. Я вас убивать не буду, мы тут не убийцы, что бы вы о нас не думали, но за пределами нашего поселения достаточно желающих проделать эту процедуру. Надеюсь, мне не стоит вам объяснять, что если кто-то из моих солдат вас увидит еще раз, то будет просто сразу стрелять, невзирая на обстоятельства? И все же, у меня есть для вас подарок. – сзади послышались шаги конвоира. – Чтобы вы не ушли с пустыми руками.

Конвоир сунул мне что-то в руки. Я взглянул: это была библия, вроде тех, которые кладут во все номера в гостиницах.

– 

Может, бог вас спасет. Потому что больше некому.

– 

Спасибо. Я не верю в бога, но подарок принимаю.

Санни аж передернуло, но он ничего не сказал, просто развернулся спиной ко мне. Мой конвоир толкнул меня в бок, и погнал к выходу со двора, к железным двустворчатым воротам в железном же заборе. Меня вытолкнули за забор, и створки за мной закрылись с металлическим щелчком хорошо смазанного замка.

Удивительно, но мыслей в голове было немного. Я чувствовал себя растерявшимся и потерявшимся. С одной стороны – вот она, свобода. С другой – а что теперь с ней делать? Собрать себя в кучку мне не удавалось, виной ли тому боль, усталость или легкое ощущение безнадежности. Оставалось только одно: просто идти вперед, подальше от этого места, чтобы не давать повода Санни порадоваться моей нерешительности, и к тому же не дать причину его бойцам стрельнуть мне в спину, ну просто смеха ради. Я прошагал по хрустящему гравию пару сотен метров, дорога повернула вправо, и лес внезапно закончился, оказавшись и не лесом вовсе, а подлеском. Впереди меня тянулись поросшие редкой растительностью холмы, невысокие, но все же здорово ограничивающие видимость. Дорожка почти сразу уперлась в дорогу получше, с характерным для Италии старым растрескавшимся от погоды и времени асфальтом. Когда мы колесили по таким дорожкам с Аней, я любил шутить, что асфальт на такие дороги кладут скорее всего уже в таком, заранее потрескавшемся, аутентичном, виде.

Дойдя до перекрестка, я остановился и оглядел окрестности. Везде было тихо и спокойно, но я живо представил, что являю собой сейчас абсолютно беспомощную жертву для любых бандитов или зараженных. Значит, надо куда-то убраться с открытой местности, и обзавестись ну хотя бы каким-то средством самообороны. А куда убраться? Налево дорога и холмы, направо то же самое. Где я вообще? Так, думать буду на ходу, а пока – прости положимся на удачу и внутренний голос. А он кстати молчит. Наверное это уже неплохо, если его вообще контузией не отбило напрочь.