А 23 сентября 1920 года Сталин сделал заявление в Президиум IX партконференции: «Некоторые места во вчерашних речах тт. Троцкого и Ленина могли дать тт. конферентам повод заподозрить меня в том, что я неверно передал факты. В интересах истины я должен заявить следующее:

1. Заявление т. Троцкого о том, что я в розовом свете изображал состояние наших фронтов, не соответствует действительности. Я был, кажется, единственный член ЦК, который высмеивал ходячий лозунг о «марше на Варшаву» и открыто в печати предостерегал товарищей от увлечения успехами, от недооценки польских сил. Достаточно прочесть мои статьи в «Правде».

2. Заявление т. Троцкого о том, что мои расчеты о взятии Львова не оправдались, противоречит фактам…

3. …Западный фронт стоял, оказывается, перед катастрофой ввиду усталости солдат, ввиду и неподтянутости тылов, а командование этого не знало, не замечало. Последовала небывалая катастрофа, взявшая у нас 100000 пленных и 200 орудий. Я требовал в ЦК назначения комиссии, которая, выяснив причины катастрофы, застраховала бы нас от нового разгрома. Т. Ленин, видимо, щадит командование, но я думаю, что нужно щадить дело, а не командование» [17].

Отметим, что тогда Сталин еще не был генсеком, однако возражал не только председателю Реввоенсовета – Троцкому, но и главе правительства – Ленину. Выступление Сталина было вызвано высказываниями Ленина и Троцкого о причинах неудач РККА в польской кампании. Ленин видел эти причины либо в ошибке политической, либо в стратегической. ЦК определил линию политики, за рамки которой не могло выходить военное командование.

В ЦК большинство решило, что для изучения неудачи похода на Варшаву не следует создавать специальную комиссию, как предлагал Сталин, – «пусть прошлое решат историки, пусть потом разберутся в этом вопросе». Сталин полагал, что в интересах дела надо разобраться в этом без передачи его исторической науке на долгий срок.

Сталин был также против утверждений Троцкого, что военное командование действовало исходя из недостаточной разведывательной информации о состоянии польской армии, о преувеличении Сталиным наших наступательных возможностей, слабостей поляков. Это противоречило истине.

Большое значение имели идеи И. В. Сталина о важности учета состояния социальной среды, в которой развертываются боевые действия, а также тыла, понимаемого в стратегических и оперативно-тактических масштабах. «Для успеха войск, действующих в эпоху ожесточенной гражданской войны, – говорил Сталин на открытии II Всероссийского съезда коммунистических организаций народов Востока в 1919 году, – абсолютно необходимо единство, спаянность той живой людской среды, элементами которой питаются и соками которой поддерживают себя эти войска, причем единство это может быть национальным (особенно в начале гражданской войны) или классовым (особенно при развитой гражданской войне). Без такого единства немыслимы длительные военные успехи» [18].

Те быстрые переломы, которых он добивался на фронтах, где играл ведущую военно-политическую и стратегическую роль, осуществлялись не только благодаря умелой «починки» («ремонта») фронтов и армий, но и решительных мер по укреплению ближайшего их тыла, очищению его от «антисоветской» скверны, созданию крепкого контакта между тылом и сражающимися войсками. Это – непременное условие достижения серьезных военных побед. Классовое единство живой среды, питающей фронт и непосредственный тыл советских войск, он считал достижимым только за счет всемерной опоры на активность пролетариата, партийных и советских органов, авторитетных для крестьянства и способных на деле сплотить воедино трудящихся в деле поддержки фронта.