Началась поездка с перелета из Тель-Авива в Лондон, где в гостинице мы встретились с сотрудницей «Натива». Она передала нам американские паспорта – по ним невозможно было сказать, что мы как-то связаны с Израилем. Кроме того, она вручила нам несколько предметов культа и всевозможные материалы, которые мы должны были ввезти в СССР, – в том числе и видеомагнитофон для передачи одному человеку в Москве. Я очень удивился и заметил: «Видеомагнитофон – не такая маленькая вещь. Как мы ввезем его контрабандой в СССР?» Сотрудница кратко ответила: «Что-нибудь придумаете».

Мы прибыли в московский международный аэропорт Шереметьево – темный, угрюмый, неприятный, в чем-то даже пугающий. Встали в длинную очередь на таможню, зная, что багаж наш просветят рентгеном. Я пытался придумать, что делать с видеомагнитофоном, и тут вспомнил, как нас инструктировали в Тель-Авиве: изображайте из себя заносчивых американцев – сварливых, нетерпеливых и наглых. Когда пришла моя очередь класть багаж на рентген, я намеренно стал все делать очень медленно – вещи на ленту ставил по одной, дожидался, когда предыдущий предмет появится с противоположной стороны, и только тогда ставил следующий. Понятное дело, люди в очереди заворчали и стали возмущаться; таможенник прикрикнул на меня по-русски, чтобы я пошевеливался, а я в ответ рявкнул на него по-английски, укрепив, к собственному сожалению, представление о том, какие бывают «противные америкашки»; все это время я ногой потихоньку подталкивал вперед коробку с видеомагнитофоном. Таможенник продолжал упоенно орать, чтобы я не валял дурака, он был полностью поглощен своей злобой; в результате все мои вещи оказались на другом конце ленты, видеомагнитофона таможенник так и не заметил. Я на миг задумался, не сделаться ли мне профессиональным контрабандистом.

В СССР первым пунктом посещения должен был стать Ленинград. Из международного терминала московского аэропорта нас перевезли во внутренний, оттуда мы полетели в Ленинград. Мы были единственными американцами на внутреннем рейсе, нас посадили на первый ряд кресел. Полет, в ночной темноте, длился около часа, а потом пилот сообщил, что самолет начал снижение и прибывает в Ленинград. Он, как всегда, говорил по-русски, а потом, в честь американских пассажиров, добавил по-английски: «Дамы и господа, просьба держаться за свои места (очень уместно, потому что ремней безопасности не было), потому что мы сейчас провалимся в Ленинград». По счастью, управлять самолетом пилот умел лучше, чем говорить по-английски, и мы приземлились без всяких приключений.

Спустившись с трапа, мы увидели на полосе черный автомобиль, а перед ним – двух сурового вида мужчин в черных костюмах. Мужчины в черных костюмах выкрикнули наши имена: «Гольдман, Файнберг» и жестом пригласили нас сесть в машину. Мы решили, что «Интурист» заказал нам трансфер, залезли в машину, сели на заднее сиденье. К нашему удивлению, машина в терминале не остановилась. У нас не попросили документов, из аэропорта машина вырулила на темное шоссе. Через некоторое время мы попытались спросить у водителя и сидевшего с ним рядом: «Кто вы такие? Куда нас везете?» Но общего языка мы не знали, поэтому и ответа не получили. Я сказал Шаулю: «Все, мы пропали. Теперь – тюрьма, Сибирь, каторга». Наконец один из мужчин произнес: «Москва». «Какая Москва? Мы только что оттуда прилетели! Мы хотим в Ленинград!» В итоге выяснилось, что мужчины в костюмах – действительно из «Интуриста», они просто отвезли нас в ленинградскую гостиницу «Москва». Ура!

За две недели в Ленинграде, Минске и Москве мы успели пообщаться со множеством евреев – отказников и других диссидентов – и многому их научить.