Точка зрения министра народного просвещения находила поддержку среди деловых кругов российского общества и некоторых высших чиновников государства. С интересным проектом выступил тамбовский губернатор Н.М.Гамалея [4]. В целях развития производительных сил России он предлагал «принять деятельные меры» – ввести во всех средних учебных заведениях технические классы или особые курсы, непосредственно готовящие учащихся к деятельности в сфере материального производства. В это же время у попечителя Московского учебного округа возникла мысль об открытии особого реального училища, «чтобы доставлять молодым людям торгового сословия нужные познания в науках, прямо относящихся к мануфактурной и торговой промышленности» [5].

Единомышленником Уварова по многим вопросам реального образования выступал министр финансов граф Е. Ф. Канкрин. В 1836 году его министерство осуществило широкий по тем временам план устройства реальных классов при гимназиях и уездных училищах и организации публичных университетских лекций по техническим вопросам. В поданной на имя Николая I записке Канкрин предлагал освобождать от рекрутства и от телесных наказаний, предусмотренных уголовным законодательством, мужчин, окончивших курс в реальных отделениях при гимназиях и в уездных училищах «с хорошим аттестатом».

Однако у Уварова и Канкрина было немало противников в среде консервативно настроенной правительственной бюрократии, стремившейся к сохранению в стране патриархальных порядков. Результатом компромисса между реформаторами и консерваторами стало решение (1838 г.) об открытии реальных школ при тульской гимназии, рижском втором уездном училище, виленской первой гимназии, курской и тамбовской гимназиях. Было решено также открыть в Москве третью гимназию, в которой сочеталось бы реальное (техническое) образование с классическим.

29 марта 1839 года Николай I высочайше утвердил Положение о реальных классах при учебных заведениях Министерства народного просвещения «для временного преподавания технических наук». В этих классах должны были изучаться практическая химия, практическая механика, рисование и черчение. В реальных классах могли бесплатно обучаться не только ученики гимназий, но и «другие лица промышленного звания». Лиц податного сословия, успешно сдавших итоговые испытания, освобождали от телесных наказаний и рекрутчины с уплатой вместо нее 500 руб. в государственную казну.

В том же 1839 году реальные отделения, призванные, как отмечалось в Указе Правительствующему сенату, «доставлять производительному классу новые средства к приобретению технических познаний», были открыты при четвертой Петербургской (Ларинской) гимназии и при Московской третьей гимназии [6]. Учебный курс Ларинской гимназии предусматривал изучение английского языка, естественной истории, технологии, коммерческой арифметики, линейного и архитектурного черчения, коммерческого права, бухгалтерии и каллиграфии [7]. Реальное отделение при московской третьей гимназии состояло из 6 классов и предназначалось главным образом для детей купцов и мещан. В документе об открытии московской третьей гимназии говорилось, что она предназначена «как вообще для удовлетворения потребности в образовании юношества, так и в особенности для преподавания в сем центральном пункте нашей внутренней промышленности технического курса наук» [8].

Окончившие курс московской гимназии дети купцов первой и второй гильдии пользовались преимуществами выпускников коммерческих училищ и Московской практической академии, а детей купцов третьей гильдии и мещан освобождали от телесных наказаний и рекрутчины. В первых трех классах классических и реальных отделений гимназии учебный план был одинаков. С четвертого гимназического класса начиналась бифуркация. С 1841 по 1866 год на реальном отделении московской третьей гимназии прошли обучение 593 ученика, тогда как на классическом отделении за это же время – 2997 учеников [9].