Одна из старух внимательно изучала вещи, снятые с Мирославы. Она вертела в руках ее наручные часы на кожаном ремешке, а затем, увидев себя в их отражении, от испуга выронила их на пол и разбила. Другая женщина рассматривала ее необычно огненные волосы. Она обратилась к соседкам на своем языке:

– Волосы, точно солнце, боюсь, как бы не обжечься!

– Неужто это сама богиня Лада, маменька? – заговорил ее младший сын.

– А батька говорит, что это русалка и лучше бы ее обратно в воду вернуть, пока ночь не пришла! – перечила ему его старшая сестра.

Высокий, широкоплечий, бородатый мужчина отворил дверь в избу и вошел внутрь уверенным шагом. На его руках лежала собака. Женщины звали его Глебом.

– Глупые бабы, – он опустил собаку на деревянный пол. – Не приходило ли вам в голову, что это просто женщина, которая утонула?

– Просто женщина! – передразнила его толстая старуха, сидящая за столом, и сморщилась. – Иди погляди, какая там просто женщина! Как она подо льдом оказалась, скажи мне? И что за зверя ты сюда притащил к нашим детям? Что за волчара?

– Олег вон сказал, он пришел с Глебом рыбачить, – недовольно покачала головой другая женщина, – только лед разломил, а она в воде как ниоткуда взялась! Руки тянет! Осмотрели всю реку – другой проруби не нашли! Утопленница она! Притащили в дом смерть! Глеб, ты же был там? Чего не соглашаешься?

Мирослава открыла глаза и попыталась подняться. Жаркий громкий спор в избе привел ее в чувства. Мальчик, все это время тянущий ее за волосы, в испуге отскочил и запищал. Она оглядела людей вокруг, их серые рубахи с красными воротами, длинные русые косы, затем попыталась встать с лавки, но люди испуганно сделали несколько шагов назад.

– Что случилось? – Мирослава обернулась, пытаясь найти причину того, что так напугало окружающих. – Простите, пожалуйста, где я сейчас нахожусь? Который час? Сколько я проспала?

Бруни жалобно застонал, с трудом поднялся на лапы и подошел к хозяйке, виновато поджав мокрый хвост, ставший совсем тонким, как веревка. Старуха, сидящая за столом, выпалила что-то на своем и схватилась за голову.

– Простите, я вас не понимаю… – Мирослава ощупала себя и взглянула на расшитые красными нитями рукава своей рубахи. – Это что… польский? Финский? На каком языке вы говорите со мной? – она жалобно взглянула на мужчину, которого звали Глебом, в поисках помощи и сострадания в его глазах. – Точно не украинский.

Мира рассмеялась, но понимала, что вот-вот заплачет от страха, и потому начала судорожно рассматривать избу, в которой находилась, чтобы найти выход и мысленно построить план побега. То не представлялось возможным. Чужаков в избе было слишком много, а в проеме узкой двери стоял широкоплечий мужчина, почти подпирая потолок своей головой.

– Ишь, чего на своем балакает! – воскликнула старуха. – Небось, уже прокляла нас, и к утру все передохнем! Тьфу!

Мужчина, которого звали Олег, набравшись смелости, подошел поближе к незнакомке и стал внимательно рассматривать ее лицо в свете горящей лучины. Мирослава была очень красива, но красота – понятие относительное. Он был удивлен ее худобе и выступающим ключицам. Ее зеленые глаза молили о помощи, искали ответы, и он пытался дать их ей.

– Мы нашли тебя на реке… и это было чудо… Ты оказалась там как по волшебству. Диву даемся. Мы пытались пробить дыру во льду, чтобы напоить лошадей. Как только мы вскрыли лед, мы увидели чьи-то руки, тянущиеся к свету… Ты оказалась подо льдом без всякой на то причины… Возможно, ты не из наших земель… и потому не понимаешь нас… Только ты сама знаешь ответы, кто ты и откуда, из какого племени. В русалок я не верю. Не слушай этих девок.