– Ты в этом уверена?

– В чем уверена? – негодуя, переспросила Клавдия Ивановна.

– Да в том, что у девушки не было другой причины приезжать с Григорием в деревню, кроме той, о которой ты сказала?

– Конечно.

Мария Петровна встала, подошла к окну и, прислонившись к стене, посмотрела на улицу. Скрывшееся солнце вдруг вышло из облаков и осветило кухню. Все кругом озарилось и заиграло.

– Тогда посмотри, – Мария Петровна жестом показала на Машу и Григория, которые, укрывшись от людских глаз, стояли и беседовали около ветвистой, точно невеста на выданье в бело-розовом наряде, яблони.

Маша нежно сжимала руку Григория, и в ее взгляде было столько нежности, любви и восхищения, что казалось, она обожает мужчину, стоявшего рядом с ней, как Бога, и стремится к нему не только душой.

Черный «Бьюик» проехал мимо здания университета, свернул направо и на большой скорости помчался вдоль набережной реки Рейн. Дул холодный пронизывающий ветер и моросил мелкий, словно манная крупа, дождь. На улицах было безлюдно, лишь кое-где встречались одинокие пешеходы. Часы на городской ратуше пробили одиннадцать часов дня. Резко затормозив, Генрих Дитрих свернул с дороги на стоянку позади кафе. Он не спешил, до назначенной встречи оставалось больше часа. Маленькое, но уютное кафе нравилось Генриху, и он время от времени посещал его. Хозяин кафе – француз Жан Венсен, худой, среднего роста, ни одной примечательной черты – мог сойти как за бармена шикарного ресторана, так и за бизнесмена средней руки. Он ставил своей целью завоевать расположение посетителя с первого мгновения его появления в кафе. И это ему прекрасно удавалось. Обычно кто хоть раз побывал в кафе, тот не мог отказать себе в удовольствии посетить его еще раз, и в конце концов становился завсегдатаем.

Как только Генрих переступил порог кафе, Венсен оторвался от работы и с любезной улыбкой произнес:

– Добрый день, господин Дитрих. Рад вас видеть. Проходите, садитесь. Ну и лето в этом году… Третий день моросит дождь, а ветер такой холодный и пронизывающий.

– Да, погода не из приятных, – отозвался Генрих. – Жан, мне, как всегда, чашечку кофе и грюйер.

– Будет исполнено. Сию минуту.

Генрих сел за столик у окна. Посетителей в эти часы было мало. Обеденный перерыв в близрасположенных заведениях и конторах начинался в одно и то же время – между двенадцатью и двумя, а редкие случайные прохожие, даже несмотря на дождь, проходили мимо. Венсен поставил перед Генрихом чашечку ароматного кофе и небольшую тарелку, на которой были аккуратно разложены кусочки грюйерского сыра.

– Приятного аппетита.

– Спасибо, Жан.

Сделав небольшой глоток кофе, Генрих посмотрел на улицу. Дождь усиливался, и улица постепенно совсем опустела. Генрих неслучайно решил поселиться в Базеле, который по численности населения занимал второе место в Швейцарии. В этом городе жил его дядя Рудольф. И хотя Генрих не видел дядю много лет, он не сомневался, что тот с радостью встретит своего единственного племянника и на первых порах поможет ему во всех его начинаниях. Дядя Рудольф год как овдовел. Он прожил с Бетти двенадцать счастливых и незабываемых лет. Они были созданы друг для друга, и даже разница в возрасте, равная двадцати восьми годам, не была помехой в их семейной жизни. Однако здоровье Бетти было подорвано еще в детстве, и она не дожила до возраста Христа всего один год. Дядя Рудольф тосковал по безвременно ушедшей из жизни жене и все чаще и чаще задумывался о собственной смерти. Именно в этот печальный период его жизни и появился Генрих вместе с девушкой Ольгой и денщиком Шульцем. Дядя Рудольф оказался на редкость тактичным, внимательным и гостеприимным человеком. Он ни разу не спросил, кем же приходится Ольга его племяннику, возможно, потому что сам когда-то ради девушки, которую любил, оставил семью. Наблюдая со стороны за дядей, Генрих удивлялся, какие они разные с его отцом. Отец был сильный волевой человек, не способный сострадать и прощать людям их грехи и ошибки. Дядя Рудольф – полная ему противоположность. Он сразу же обратил внимание, что Ольга больна, и, используя свое влияние в обществе и большие связи, созвал консилиум лучших врачей в Базеле. Врачи поставили диагноз: полное истощение организма. Дядя Рудольф окружил девушку вниманием и заботой и даже нанял сиделку, которая дни и ночи неотлучно находилась у ее постели. Ольга воспринимала все происходящее вокруг с полным равнодушием. Когда-то в силу своих убеждений Генрих был далек от мысли, что может встретить женщину, способную не только привязать к себе, но и завладеть всеми его помыслами. Но вот уже полгода как русская девушка Ольга, волей судьбы ворвавшаяся в его жизнь, стала частицей его самого. Все, что было до нее, ушло в прошлое и было если не забыто, то глубоко похоронено в его сердце. Отныне девушка стала самым главным в его жизни. Казалось, на свете не существовало ничего, что бы он не смог сделать для нее. Через два месяца состояние Ольги значительно улучшилось. Генрих купил прекрасный дом с садом в фешенебельном пригороде города, нанял дизайнеров, постаравшихся на славу, и когда все было устроено и оборудовано, вместе с Ольгой и Шульцем переехал. Теперь Ольга всегда была рядом, он видел ее каждый день. Но она все так же была равнодушна и безучастна ко всему. Генрих для нее просто не существовал. И тогда он потерял сон и покой, он неистовствовал. Но самое ужасное, что в результате языкового барьера Генрих не мог с ней объясниться. Генрих был немец, а Ольга – русская, он боготворил ее, а она – ненавидела. Но Генрих не собирался сдаваться.