- Я всё! – Катя в одно мгновение взяла себя в руки, высвободилась из моих объятий и обтерла лицо ладонями, уничтожая последние доказательства своего внезапного эмоционального срыва. – Поехали?

- Поехали, - кивнул ей.

Помог дочери надеть куртку и рюкзак. Строго глянув на Мульта, надел туфли. Зимние ботинки я так и не купил. Лень не позволяла найти время для похода в обувной. И, конечно же, я поскользнулся на подходе к машине, жестко приземлившись на бедро.

- Твою мать! – выругался, стиснув зубы, чтобы Катя не услышала.

- Купи уже ботинки, - поучительно заявила дочка, выглядывая из приоткрытой двери машины. – И поехали. У меня уроки через двадцать минут начинаются.

- Сейчас, - буркнул себе под нос.

Неуклюже поднялся с застывшей в холоде земли и отряхнул брюки и пальто от налипшего грязного снега.

За пять минут доставил Катю до школы и еще за полчаса – себя до университета.

Едва не сел на шпагат у главного крыльца, чудом успев схватиться за ограждение, но раненной сегодня утром рукой.

- Сука! – тряхнул кистью, надеясь таким образом скинуть боль.

На бинте проступила кровь.

Да и хрен с ней. Вся не вытечет.

Спрятал руку в карман пальто и вошел в университет.

- Доброе утро, - завела свою унылую шарманку скучающая бабка на проходной. Подняла взгляд, чтобы заглянуть в пропуск, и приоткрыла рот, увидев моё лицо. – Павел Романович?

- Не похож? – вопросительно выгнул бровь и заглянул в удостоверение, на фотографии в котором был гладко выбрит. – По-моему, одно лицо. Или мне ехать домой?

- Проходите, Павел Романович.

Турникет показал зеленую стрелку и я, стараясь не смотреть на проходящих мимо студентов и коллег, дошёл до кафедры. Положил исправленные и заполненные по новой бумаги на край стола секретаря, и поспешил самоустраниться раньше, чем она распахнет рот, чтобы что-то мне сказать.

- Павел Романович! – пробасил знакомый голос из открытой двери кабинета декана.

- Андрей Владимирович, - коротко кивнул в его сторону, не намереваясь сбавлять темп.

- Паша, зайди ко мне, - отбросил Андрей официоз.

- У меня пара.

- Опоздаешь, - отрезал он и дёрнул головой в сторону своего кабинета.

Под пристальным немигающим взглядом секретарши прошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

Андрей широкой поступью обошёл стол и сел в его главе, указав мне рукой на стул с одной из сторон.

- Чем обязан? – не спешил я садиться.

- Сесть не хочешь?

- Нет времени.

- Паша, - начал декан и сложил руки перед собой на стол, вертя между пальцами дорогую ручку. – Я, да и другие, заметили, что ты взял себя в руки и это радует…

- И? Радуйтесь молча. Хороший мальчик не просит гладить его по головке, - крутанулся на пятках и направился к выходу из кабинета декана.

- Я хотел позвонить в опеку… - словно удар в спину.

- Что? – остановился, едва коснувшись ручки двери, и снова повернулся к Андрею. – Что ты сказал?

- На юбилее у Гены мы обсуждали твою… - пытался он подобрать слова. - …Ситуацию, и решили, что звонок в опеку будет приемлемым вариантом для того, чтобы вытащить хотя бы Катю из всего этого, - глухо пояснил он, продолжая разглядывать ручку в своих руках. – Но ты в понедельник пришел абсолютно трезвым и даже взялся за бумаги…

- Ты хотел позвонить в опеку, чтобы у меня забрали дочь? – цедил я сквозь стиснутые зубы. Оперся ладонями о стол с противоположной стороны от Андрея, ожидая, когда он соизволит поднять взгляд и сказать мне всё это в глаза.

- А что нам оставалось делать? – отбросил он ручку в сторону и, наконец, поднял на меня взгляд. – Ты год бухал, Паша. Год! Любой другой позвонил бы в опеку уже через месяца три-четыре. Ты хоть осознаешь, что подвергаешь свою дочь опасности?