Через несколько секунд она уже стояла в круге света совершенно обнаженная, видела только яркий огонь, который плясал совсем близко, но ласково грел, а не обжигал. До нее по-прежнему доносились ритмичные удары моря, но теперь они как будто стали громче и веселее. Урсула слилась с темнотой, поглотившей все, что находилось за огненным кольцом, и оттуда до девушки долетел ее  громкий и восторженный крик:

– Танцуй! Теперь тебе можно!

Море ударило еще сильнее и Лера звучно вдохнула воздух. В этот момент огонь  вспыхнул внутри, загорелся в самой глубине тела – там, где рождается наслаждение, разгоняя кровь и скручивая мышцы. Она прогнулась и вскинула руки, почувствовав, как вслед за этим движением пламя рвануло вверх по позвоночнику и горячим потоком ударило в голову, спалив наконец сдерживающие ее предрассудки и стыд. Она вдруг осознала себя совершенно другой – дерзкой, уверенной, дикой и сильной. Словно в нее саму вселилась ухмыляющаяся Урсула. А может именно такой она и была рождена изначально…

Лера тряхнула головой, разметав волосы по плечам. Перенесла вес с одной ноги на другую, словно проверяя, вернулась ли подвижность, и наконец пустилась в совершенно дикую пляску, напоминающую ритуальные танцы африканских племен. Ее тело подскакивало, изгибалось в прыжках, падало и снова взлетало подобно языкам пламени. С точки зрения эстетики эта хореография была ужасна, но танцовщице было абсолютно все равно, как это выглядит со стороны. Это была пляска неудержимой свободы и предельного откровения. Каждую клетку ее тела ежесекундно пронзало счастье, одурь полета, затяжной оргазм. Хотелось кричать, чтобы дать телу абсолютную возможность самовыражения. Из груди вырвался животный крик наслаждения и кто-то там, над морем, начал вторить ему так же громко и пронзительно. В эту секунду Лера, разбуженная собственным стоном, открыла глаза.

За окном, на крыше соседнего дома, сидела огромная белая чайка и широко раскрыв рот приветствовала новый день.

“Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать как минимум в два раза быстрее!”

Эта фраза из любимой книжки почему-то каждый раз приходила Лере на ум во время, как это ни странно, неспешных прогулок по кривым улочкам Стэйфса.

Гораздо уместнее она бы звучала в Москве – там жизнь обязывала становиться  стремительной в мыслях и действиях. Столица не выносит лентяев и даже мечтателем здесь надо оставаться с осторожностью. Большие расстояния, повышенные скорости. Не успел в одном месте – считай, весь день можно вычеркивать и переписывать дела заново в следующей графе. Затягивает, словно в водоворот.

В мегаполисе Лера врубала максималки с самого утра. Перебрав текучку в офисе, ехала на точки, встречалась с подрядчиками или моталась через весь город по личным распоряжениям начальника отдела или самого владельца бизнеса. Весь день в непрерывном движении, а главное – в страхе не успеть.

Доходило до того, что даже вернувшись поздно вечером в свою квартиру, она не могла расслабиться. Все казалось, сейчас позвонят с работы и снова куда-нибудь дернут. Нередко, кстати, так оно и случалось.

В Стэйфсе первое время ей периодически становилось не по себе, как если бы однажды она проснулась в постапокалиптическом городе. Нет, развалин и погромов, конечно, здесь не наблюдалось. Наоборот, теснившиеся по склонам утесов домики с тщательно выметенными крылечками и ухоженными клумбами умиляли своей почти кукольной аккуратностью. Но жизнь за их дверями, казалось, замерла, а то и вовсе покинула этот крохотный кусочек острова, который сам потерялся в туманах и облаках. Ко всему Лера переехала в Англию поздней осенью, когда туристический сезон закончился, и улицы маленькой рыбацкой деревеньки совершенно опустели.