Глава хирургии был очень высок. Однако теперь, благодаря высоте сегвея, его голова и вовсе маячила где-то под потолком подобно чёрному воздушному шарику. В другой раз это показалось бы Рене презабавным, но сейчас отчего-то было не до смеха. Видимо, уже немного отёкшие пальцы напрочь отбили малейшее чувство юмора. Два врача явно продолжали начатый ранее разговор, пока Рене нервно стискивала папки с документами и мечтала очутиться где-нибудь в Гренландии.

– Твоей целью сегодня было устрашение ради абсолютного послушания, или ты действительно настолько не хочешь видеть девчонку в операционной? – раздался голос Дюссо.

– Настолько, – коротко отозвался Ланг.

– Жаль, – протянул Дюссо, а затем раздался театрально длинный вздох. – Она довольно милая. Видел бы ты, как сладко краснела на похоронах…

– Бог миловал, – процедил доктор Ланг и демонстративно достал телефон, но его друг, кажется, намёка не уловил. – Мне хватило вчерашнего.

– А что было вчера? – недоумённо поинтересовался Дюссо, но когда ответа не последовало, вернулся к очень интересной для него теме. – Нет, серьёзно. Такой симпатичный маленький ангелочек.

– Ага… – буркнул Ланг, который откровенно не слушал.

– Как думаешь, за её крылышки будет удобно подержаться в позе сзади?

– Ммм…

– Опять же, шрам маячить перед глазами не будет. От него что угодно упадёт…

– Шрам? – Впервые за всё это время глава отделения проявил хоть какой-то интерес к разговору, чем мгновенно воспользовался Дюссо.

– Только не говори, что уже забыл, – воскликнул он, но немедленно перешёл на громкий шёпот. – У неё же всё лицо порезано. Чик-чик. Плохо зашили, видимо. Мда. Такое полночи в кошмарах сниться будет. А вообще, могла бы чем-нибудь там замазать… Хэй! Ты действительно не помнишь?

– Не заметил, – отозвался главный хирург, снова потеряв всякий интерес к разговору.

Двери открылись и впустили новую порцию людей, отчего толпа перед Рене уплотнилась, а голоса двух врачей стали ближе.

– Как это можно не заметить?

– Молча.

– Интересно, что же такого она должна сделать, чтобы ты обратил на неё внимание?

Ответом стал ленивый поворот головы и недовольно сдвинутые брови. Очевидно, что доктора Ланга уже порядком утомила беседа, а потому в кабине наконец-то повисла тишина. Но ненадолго, ведь стоять и ничего не говорить больше пары секунд Дюссо, похоже, попросту не умел.

– Как думаешь, девчонка завтра придёт?

– Мне всё равно.

– А не боишься, что после таких эскапад она может подать на тебя в суд? Пальцы ты ей сильно отшиб. Я видел сегодня.

– Не подаст, – раздалось ленивое хмыканье, а потом Ланг равнодушно добавил: – Эта нет. И, если не дура, то уже пакует чемоданы, чтобы и дальше лить слёзы на могилке Хэмилтона.

– Ну, судя по бумагам на твоём столе, она подписала контракт, – ехидно заметил Дюссо. – Видел, когда занёс тебе снимки.

– Значит, всё-таки дура, – послышался разочарованный выдох, а следом намеренно громкое клацанье по экрану телефона.

– Смотрю, она тебя совсем не впечатлила.

– А тебя чересчур.

Кажется, разговор окончательно достал доктора Ланга, потому что он устало потёр глаза и нахмурился, вчитываясь в какое-то сообщение или письмо. В общем, в нечто такое, что могло бы избавить от дальнейших обсуждений. Однако…

– Ну, я бы так не сказал, но, возможно, ты прав… – Дюссо посмотрел на главу отделения, который явно уже не слушал. Теперь Ланг что-то быстро печатал, пока его коллега терпеливо ждал ответа. – Она тебе не нужна?

– Кто? – машинально отозвался глава отделения.

– Девчонка. Если нет, тогда ты не будешь против…

Похоже, Дюссо что-то изобразил, но последовал очередной раздражённый вздох, и пришлось замолчать. Слава богу! Рене нервно облизнула пересохшие губы. Однако в благословенной тишине им удалось проехать лишь пару этажей. Так что, когда Рене уже понадеялась на окончание этой неловкой беседы, со стороны замолчавших было мужчин донеслось новое: