Мы со Шреком уселись на пол в самый дальний угол и потихоньку попивали. Варюше быстро надоело наше противное злословие, она откололась от нас и активно налаживала контакты с сестрами других отделений. На пике опьянения народ начал брататься и клясться друг другу в вечной любви, дружбе между корпусами и специальностями. Все наперебой предлагали товарищам дары своего труда; стоматологи зазывали на чистки и импланты; косметологи – на подтяжку всего, что только может отвиснуть у живого человека; наши мужики с планового отделения – полное комплексное обследование за час с небольшим. Только мне и Шреку нечего было предложить; одна лишь дефибрилляция, дезинтосикация, выведение из диабетической комы и тиретоксического криза, а также другие виды скорой-прескорой помощи. Чем больше выпито, тем сильнее Саня раздражался:

– Вот детский сад какой-то, Лен…

– Да ладно, не зазнавайся. А то вдруг завтра зуб разболится.

– Все равно, детский сад. Эх… иногда вспоминаю нашу Мариинку… Но че уже? Жена меня последние два года просто запилила – дома почти не бывал, на три ставки – иногда по двое-трое суток подряд. А тут только в день, а денег в два раза больше, не считая премий.

– Вот и я о том же…

– Поехали по домам, Ленчик, моя уже трубку оборвала.

– А поехали.

Попрощались только с Варей и ушли по-английски. Теперь ей будет с кем перетереть своих докторов – одну маленькую и второго большого. На улице неожиданно возникла идея рвануть к Сане домой, с тортиком и мороженым, дабы познакомить его дам с новым и единственным товарищем по работе. Дамы оказались под стать Смолину – одна божественная принцесса Фиона и две маленькие. Все веселые, конопатые и соответственно рыжие.

Ура.

Никто не смотрел на меня криво, не пытался поймать подводные течения между мной и Саней; хотя такие опасения посещали меня по дороге. Никто не выяснял женский анамнез доктора Сорокиной, не пытался срочно познакомить с разведенным другом, который в целом очень хорош, а то, что попивает, так это ничего, можно подшить. Обсуждали прошедший праздник, наше отделение, мою идею взять ипотеку, нашего главврача, Варюшу, потом детей, школу, институты и еще много всего полезного и интересного. Фиона, она же Марина, смеялась громче всех; огромный бюст подпрыгивал в такт. Елена Андреевна вернулась домой около двух часов ночи, упала на диван в детской комнате и тут же уснула.

Лето заканчивается. Прекрасное лето.

За неделю до сентября вернулась Катерина с маман, а также Ирка со Стасиком. Началась предшкольная беготня по магазинам, многохлопотное время; но я была рада – моя семья воссоединилась. После трехмесячного одиночества я поняла – теперь Ирка и ее сын по-настоящему стали моими родственниками. Я сильно соскучилась и была готова вместе с Катькой переехать к ним на проживание. Асрянский муж Саша Эппельбаум, судовой врач с зарплатой в иностранной валюте, возвращался из рейса только в октябре; посему помочь нам, бедным женщинам, было некому. Срочно вернули на работу няньку Наталью, чтобы иметь возможность решать какие-то вопросы в отсутствие детей. Первое сентября выпадало на субботу, а значит, школа начнется только с понедельника; из чего Асрян незамедлительно сделала полезный вывод:

– Устроим последний предмучительный девишник-мамашник.

– Разумно.

– Приглашу еще девиц, в Черногории познакомились. Подружки, на Ваське живут. Женя, ей тридцать один, в разводе, есть ребенок, пацан; и Оксана, на пару лет постарше, замужем, у той уже трое. Обе в недвижимости. Прикольные, тебе понравятся.

Я обрадовалась; и правда, давно пора нам с Иркой разбавить общество. Пусть все поменяется – новые женщины, новые дети, новые темы для простой бабской болтовни.