***

К вечеру я решаю, что пора снимать новый контент для канала.

«Эстетика деревенской жизни» – мой конек, и подписчики ждут, как я буду поливать грядки в своих джинсовых шортиках, которые делают мои бедра национальным достоянием.

Я ставлю камеру на штатив, напеваю что-то из старой попсы и направляю шланг на грядки. Солнце садится, заливая все золотым светом, и я чувствую себя королевой этого огорода. Вообще-то я и есть королева Козловки если бы был такой титул.

Но тут, как в дешевом романе, я «случайно» (ну, может, не совсем случайно) направляю струю воды чуть дальше, чем надо, и попадаю прямо по двум красавцам, которые как раз вышли из дома деда Аркаши.

Блондин подпрыгивает, как кот, которого окатили из ведра, и кричит:

– Эй, дамочка, ты что, решила нас утопить? Осторожней!

Его футболка теперь прилипла к торсу, и я клянусь, это зрелище стоит всех моих ватрушек. Брюнет, стоящий рядом, просто стряхивает воду с волос, но его взгляд – как выстрел. Он не говорит ничего, но я чувствую, как воздух между нами искрит.

– Ой, простите, мальчики, – делаю невинное лицо, поправляя шортики, чтобы они заметили, что я не просто так тут стою.

Блондин смеется, подходит ближе к невысокому забору, который разделяет наши участки, и я вижу, как его глаза скользят по моей фигуре. Он явно из тех, кто думает, что может очаровать любую одним взглядом. Ха, знаю я таких.

– Я Макс, а тебя как зовут красотка?

– Алина.

– Давай я покажу, как надо поливать, Алина, – говорит, забирая шланг. Его пальцы касаются моих, и я чувствую, как по спине пробегает ток.

Он начинает поливать мои грядки с такой уверенностью, будто всю жизнь был огородником, а я стою и думаю: «Ну, Алина, это тебе не подписчиков дразнить. Этот парень – ходячий соблазн, и ты уже мысленно снимаешь с него эту мокрую футболку».

Брюнет подходит ближе. Он молчит, но его присутствие – как гроза перед молнией. Он смотрит на меня, а мои щеки горят огнем. Давно такого не было.

– Осторожнее со шлангом, Макс, – наконец говорит он, и голос – как низкий гул мотора. – А то еще зальешь урожай.

Хмыкаю, скрещивая руки, отчего моя грудь становится еще более… заметной.

– Кстати, это мой молчаливый и суровый друг Дэн, не обращай на него внимания, он немного не в настроении.

– Вот же балабол чертов.

– О, это он так флиртует, я поняла. Напускает на себя большей загадочности.

– Флиртуют? – Максим подмигивает. – О, нет, это он еще не начинал, соседка. А ты, смотрю разговорчивая, а дед говорил, ты ватрушки печешь.

– О, милый, мои ватрушки – это искусство, – я наклоняюсь чуть ближе, опираясь на забор ладонями, чтобы он вдохнул аромат моей шарлотки, который витает вокруг.

Дэн хмыкает, и я понимаю, что это его способ сказать: «Ты мне нравишься». Они оба смотрят на меня, как будто я – их личный джекпот, и я не могу не признать: мне это чертовски льстит.

***

Ближе к ночи я решаю проявить гостеприимство. Ну, а что? Я же хорошая соседка, а хорошие соседки приносят свежеиспеченную шарлотку. Я заворачиваю еще теплый пирог в полотенце и иду к дому деда Аркадия, покачивая бедрами чуть больше, чем нужно.

На мне платье, которое кричит: «Смотри, но трогать дорого обойдется». Дед открывает дверь, смотрит на меня, как на бомбу с часовым механизмом, и ворчит:

– Алина, ты чего приперлась? Эти балбесы тебе только нервы потреплют, я видел как вы недавно познакомились.

– Дед, расслабься, – я подмигиваю. – Я просто пирог принесла. Не хочешь же, чтобы твои гости голодали?

Макс и Дэн сидят в гостиной, и, когда я вхожу, оба замирают, как будто я – торт на их день рождения. Ставлю шарлотку на стол и говорю: