Мама, как и следовало ожидать, появилась с целой сумкой вкусностей. Люся уныло поглядела на принесенные яства.

– Предлагаешь заесть мое горе?

– Дурочка! – мама крепко обняла Люсю. – Пойдем на кухню, там все расскажешь.

Женщины разговаривали допоздна. Люся успела несколько раз поплакать, пересказывая и вспоминая прощание с Сашей, их прошлую жизнь как бы вдвоем, планы на будущее. Мама слушала с грустью, не перебивая. Она, в отличие от любимой дочки, была счастлива в любви и понимала какая редкость – найти свою половинку. Сердце разрывалась от боли за Люсю и собственного бессилия. Оставалось одно – слушать и находиться рядом.

Люся выговорилась и спросила у мамы:

– Ты, ведь, знала, что так закончится?

– Скажем, – протянула мама, – предполагала. Хотя, вспомни нас с папой. Он оставил свою первую жену и выбрал нас. Ситуации разные. Все зависит от людей. Ты прости, но Саша, наверное, просто не любил.

Люся снова шмыгнула носом.

– Вот и я так думаю. Обидно до слез. Осталась как в сказке – у разбитого корыта.

– Доча, вот увидишь, жизнь только начинается, – мама приобняла дочь и погладила по волосам.

– Эх. – снова тяжело вздохнула Люся. – Мне тут сон после разговора с Сашей приснился.

Люся с подробностями пересказала маме неожиданное видение.

– Знаешь, я и есть птица Феникс.

– Думаю, Бог через сон подсказку дал, чтобы веру в себя не теряла. Мужчины в нашей жизни приходят и уходят, а мы остаемся.

– Но сейчас мне плохо и больно. Внутри пусто, страшно. Ничего не хочу, ничего не радует, – Люся потянулась к вазочке со сладостями. – Мам, как теперь жить?

– Как? – мама пожала плечами. – Наверное, учится жить без Саши, искать себя в чем-то другом, пробовать новое.

– То есть?

– Помнишь дядю Пашу? – внезапно оживилась мама.

– Еще бы. Он такой классный! Очень интересный дядечка! Жена у него еще японка, да?

– Так вот, – мама налила еще чаю. – Его лет в двадцать пять бросила любимая девушка. Красавица невероятная. Встречались они около года. Паша долго ее добивался. Буквально на крыльях летал, когда девушка ответила взаимностью. Вроде и любили друг друга, но поступила с она с ним гадко. Однажды Паше на вахте передали записку: «Ты мужчина верный, надежный, но скучный и нищий. Устала от тебя». И все, больше никаких объяснений. Паша пытался встретиться с девушкой, поговорить, да безуспешно. Она-то трубку телефонную бросала, то перебегала на другую сторону улицы.

После разрыва ходил Паша словно тень. Тоже ничего больше не интересовало в жизни. Попивать даже стал. На работе начались неприятности.

Сеня, твой папа, с Пашкой с детства дружил. Росли они в одном дворе, учились в одной школе, сидели на соседних партах, не раз друг друга в дворовых драках выручали.

Посмотрел Сеня на такие Пашины грустные дела и говорит: «Надо спасать другана, а то пропадет. Чего бы придумать?»

Сеня решил Пашку чем-то неординарным удивить и выдернуть из черной меланхолии. А в это время в музей изобразительных искусств выставка приехала «Шедевры японской живописи и прикладного искусства». Папа хватает Пашу за шиворот и тащит туда. Тот сопротивляется из всех сил: «мол, нафига мне ваша Япония. Отстаньте все от меня!» Но ты же знаешь своего папу, от него не отвертеться.

Вот на выставке перелом в Пашкиной жизни и произошел. Вначале, со слов Сени, Паша на картины и статуэтки всякие даже не смотрел. Потом вдруг остолбенел у стенда с иероглифами. Затем позвал экскурсовода и полчаса ее мурыжил, выспрашивая о загадочной письменности. Когда они часа через три вышли из музея у Паши глаза ярче фонарей светились.

Ну и пошло – поехало. Увлекся Паша японской культурой всерьез. Иероглифы, значит, стал учить, учебники всякие доставать. Паша настолько поднаторел в сложной письменности, что через два года стал в легкую иероглифами переписываться с одним японским аспирантом. Тот, в свою очередь, познакомил его с отцом – президентом крупной компании как раз выходящую на рынок страны со своей продукцией. Не успели мы и глазом моргнуть, как Пашка уже работал в представительстве компании переводчиком. Там его до сих пор очень ценят.