— Как смеешь ты, жалкое отродье, так говорить о моей госпоже?! — бросила она горстке пепла, а потом повернула голову в сторону его напарника и ледяным тоном, который не сулил ничего хорошего, продолжила: — Ты тоже хочешь отправиться вслед за своим другом?

— Нет! — вскрикнул его путник; третий, что стоял в стороне, лишь сглотнул. Он смотрел на ребенка и думал про себя, мол, как это чудовище привезти в столицу? И вообще: как ее сдерживать?

— Никак, — вдруг произнесла девочка.

— Что? — спросил второй.

— Я ответила на вопрос твоего третьего приятеля, — кивнув в сторону, сказала она. — Он задался вопросом: «Как меня сдерживать?» — я ответила, что никак. У вас, жалких насекомых, нет ни сил, ни власти надо мной. Я оракул и знаю всё наперед... Вы — низшие формы жизни, будете мне полезны. И я решила, что пойду с вами. Весело же будет наблюдать, как Нетхалы разрывают одних из вас в гневе на части, а моя госпожа насаживает других на кол. Вы, кстати, знали, что усмирить разгневанного Нетхала не по силам ни драконам, ни героям?

— Как? — дрожащим голосом спросил третий. — Ты врешь! Это невозможно!

— Я вру? — удивлённо спросил оракул. — Позволь уточнить: зачем это мне? Врут только смертные, дабы спасти свою никчёмную жизнь. Я могу недоговорить, так как считаю это ненужным, но не врать. Это прерогатива смертных. Мне вы навредить не сможете. Убить меня по силе только госпоже или Богу, что сильнее моего создателя. Но! Ваш Бог, и тот проклятый, мне не противник.

— Но… Неужели…

— Что такое? — улыбаясь, спросила девочка. — До твоего узкого ума дошло, кто мой создатель?

— Та… Танатос? — заикнувшись, спросил второй мужчина.

— Верно, — кивнула она. — Он — верховный Бог, которому может навредить только мироздание. Вашему даже через миллион оборотов не сравниться с моим создателем.

— З-зачем ты тогда сдаешься? — спросил третий. — Ты же с легкостью можешь убить нас и остаться тут…

— Потому что выйти за пределы храма самостоятельно я не могу. Барьер, установленный королем — хоть он и не истинный владыка — сильный, сломать его изнутри у меня не было шансов. Вы решили эту проблему, и теперь я могу выйти, чтобы искать свою госпожу. Ну что, пошли?

— М-мы… пожалуй, оставим тебя здесь… — произнес второй. Буквально через мгновение его горло сдавила рука и подняла над полом. Перед ним стояла уже не маленькая девочка, а взрослая дева всё также с закрытыми глазами.

— Это была не просьба, жалкое ты ничтожество, а приказ! — рыкнула она. — А посмеешь мне перечить, я нашлю на вас Шайму!

(Шайма — аналог земной средневековой чумы. — примечание автора).

— Хо-ро-шо… — прохрипел второй. Третий от ужаса вжался в стену, пытаясь слиться с ней. Правление Люцифер он не застал, но его приводило в ужас осознание того, на что же тогда способна эта первородная, если способна победить и контролировать такое чудовище?!

— Хороший вопрос, — усмехнувшись, сказала оракул и еще сильнее сдавила пальцами горло второго мужчины. Тот хрипел, задыхался, пытаясь вырваться, но всё было бесполезно. Девушка стояла и держала его на вытянутой руке, словно мужчина ничего не весил и его сопротивление никак не напрягало ее. — Моя госпожа способна стереть вас с лица этого мира в считанные мгновения.

— Почему ты так нас ненавидишь? — дрожащим голосом спросил третий.

— Почему? — шипя, спросила она. — Ты смеешь спрашивать: «Почему»?! Вы те, кто предал мою госпожу! Вы! А не она вас! Ничтожества, что неспособны видеть истину! Заткнись и выведи меня отсюда! Иначе я сверну шею твоему дружку, а тебя испепелю и нашлю мор на твой мир!

— Хорошо… — дрожащим голосом пискнул он, а потом, откашлявшись, приставил пальцы к виску и произнес: — Оракул у нас.