– Я не знаю, – смутилась Сильвия.

– Опасность привлекательна, да, но только в самом начале. Так и правда было, когда начинал. Бомбили тогда поезда в ярдах, знаешь? Проникаешь тайком в отстойник, где стоят составы. И заливаешь с ребятами холтрейн, вагонов шесть-семь за раз. И тут появляется охрана, орут что-то по громкой связи, трещат рации, облава. А ты – сначала добомбишь свой кусок, а потом бежать. За тобой погоня, охранники, иногда полиция. Вот это был адреналин. Кураж.

– А теперь, значит, никакого куража.

– Сейчас качественно другое удовольствие. Оно не из-за опасности.

– Из-за чего тогда?

– Сейчас я иду на улицы, потому что чувствую желание Города. Он просит меня об этом.

– Желание Города, говоришь. Он ведь не человек, чтобы иметь желания. Не живой, чтобы просить…

– Город – тоже живое существо. Более сложного порядка, чем люди, но не менее живой. Ему необходимо внимание, как любому живому существу.

– И ты умеешь слышать? Город?

– Да. Наш Город, он ведь… милашка.

– Что? Милашка?

Это слово неожиданно было услышать в исполнении До. Оно прозвучало как-то нежно, так говорят о том, кому искренне симпатизируют.

– Ну у него такой характер, у Города. Любит, когда ему рисуют. Сам подставляет свои стены. Знаешь, когда собака хочет, чтобы погладили, поласкали, подставляет тебе бок или брюхо. Вот, и город наш так. Любит, чтобы погладили его кистями, залили красками.

– Не могу поверить, что ты это серьезно сейчас.

– Конечно, серьезно. Такими вещами не шутят. Я же тебе это не просто так рассказываю. Не чтобы впечатлить. Город попросил.

– Что?!

– Короч, Город хочет, чтобы ты его тоже погладила. Нарисовала на его стенах что-то.

Сильвия достала сигареты. Долго не могла прикурить из-за налетевшего ветра.

– Погладить, значит… Мне не кажется, что я…

Она крутилась, пряча огонь зажигалки от ветра.

– Ты, ты. Иначе зачем бы я к тебе пошел. Думаешь мне делать нехрен?

Получилось. Прикурила.

– Так, подожди, – на всякий случай уточнила Сильвия, не готовая к таким странным откровениям До, – то есть ты утверждаешь, что Город, вот этот наш город, в котором мы сейчас находимся, попросил тебя найти меня и передать, чтобы я порисовала где-нибудь на его стенах. Я ничего не упустила?

– Упустила. Не порисовала где-нибудь, а нарисовала что-то.

– Это не одно и то же?

– Нет.

Сильвия сделала длинную затяжку, медленно выпустила дым вверх. Ветер тут же его подхватил и утащил за собой.

– Значит, я должна нарисовать ему что-то. Что?

– Это ты сама должна понять.

– Пока ничего не понимаю.

– Прислушаться. Нужно прислушаться к желанию Города.

– Но ведь не я, а ты – эксперт по коммуникациям с ним. Может, ты и прислушаешься тогда?

– Как же с тобой трудно, Силвиа, – опять это ударение. – Все-то ты усложняешь.

Сильвия поняла, что перегнула палку. В конце концов, обещала себе играть по правилам До, а ее опять не туда понесло.

– Извини, наверно, я – тупая. Объясни еще раз.

До рассказал тогда, что Городу нужны окна в другие миры, иначе он превратится в затхлый непроветриваемый чулан. И ничего хорошего в этом нет.

Рисунки До на стенах – это то, что лично он может сделать для города. Окна в его личный внутренний мир, в которые Город может заглянуть. Ведь они нарисованы на его стенах, на теле.

Но Город выбрал еще и Сильвию. «Нашептал мне про тебя» – так вот выразился До.

На вопрос Сильвии о способе нашептывания отмахнулся и пробормотал что-то непонятное про умение слышать стены.

Мол, услышал желание Города через его стены, когда увидел ту желтую картину в кофейне на углу 3-ей Северной и 7-й Западной.

– Вот и пришлось искать автора работы, то есть тебя. Объяснять то, что объяснить невозможно. Не думал, что будет так трудно.