– Доченька, радость моя, вставай! Поднимайся, солнышко моё! Нельзя сидеть на холодной земле – простудишься… Сейчас ты встанешь и пойдёшь в дом. Ты ведь знаешь, как много хороших людей вокруг! И они любят тебя! И тётя Маруся, и Надька, и Сашка, и тётя Даша. И тётя Таня тоже полюбит тебя! Так, как любил тебя я… И не переживай про письма – я знал, что моя дочь никогда не напишет таких писем и не обидит человека… Не плачь, солнышко моё! В жизни бывают скорби и радости… И ты обязательно станешь геологом, и пойдёшь по тайге, а рядом побежит лохматый Дружок. А я буду рядом с тобой, и ты будешь чувствовать мою любовь так, как сейчас. Я очень люблю тебя, доченька, всегда любил тебя… Вставай, пожалуйста!

И Зинка послушалась отца. Она с трудом встала с земли, приложилась лбом к кресту, а потом прошептала:

– Я тоже люблю тебя, папа!

И тихонько пошла, скользя по обледеневшей дорожке. И впереди расстилался простор, от которого дух захватывало: поле и река, и бесконечное небо. Впереди была целая жизнь.

Вера сидела в кресле и делала вид, что читает книгу. На самом деле она совсем не читала. Вера дулась. Дулась на своего мужа, Сергея, который лежал на диване и смотрел по телевизору новости. Он по телевизору обычно только новости и смотрел. На большее времени просто не хватало: её муж много работал. Всю семейную жизнь.

Сначала он много работал, чтобы прокормить жену и двух сыновей. А теперь, когда мальчишки выросли и встали на ноги, продолжал так много работать то ли по инерции, то ли потому, что ему нравилось жить в постоянном цейтноте.

А вот Вере это не нравилось… Она незаметно бросила взгляд на мужа. Да, муж у неё, конечно, хороший… Заботливый, хозяйственный… И выглядит он в свои сорок семь очень молодо: стройный, подтянутый, широкоплечий… И даже когда лежит на этом диване, закинув руки за голову, в футболке и стареньких трениках, им можно залюбоваться. Вот только времени у него никогда не хватает.

Вот и вчера он задержался: попросили починить «совсем убитый», по его словам, компьютер. И он, конечно, не отказался. Починил. Руки-то – золотые. И даже принёс жене на заработанные дополнительно деньги подарок к годовщине их свадьбы. Но разве в подарке дело?! Двадцать пять лет семейной жизни – четверть века… И Вера вместо подарка хотела провести с мужем весь вечер. Вот это был бы подарок! Неспешный ужин вместе с пришедшими в гости сыновьями, тихая беседа, родство душ… Вот в чём радость!

А так всё получилось скомканно, на бегу. Серёжа пришёл поздно, когда пирог остыл и мальчишки уже ёрзали в креслах, устав ждать отца и семейного праздника.

Вера смолчала вчера, зато сегодня, в воскресенье, высказала всё, что накопилось: и про жизнь на бегу, и про то, что всех денег не заработаешь, и про то, что мы работаем, чтобы жить, а не живём, чтобы работать.

Серёжа не спорил, шутил, смешил жену, и этим ещё больше рассердил её, и Вера демонстративно замолчала и молчала вот уже полдня. Вот и сейчас она сидела в кресле с книгой в руках и дулась.

Вера бросила поверх книги взгляд на мужа, а потом, тихонько вздохнув, встала и пошла в ванную комнату. Обычно на принятие ванны у неё уходило минут сорок: сначала пустить пену и долго нежиться в ароматной воде, потом не спеша помыться и закончить дело прохладным душем.

Сорок минут в ванной комнате текли неспешно. Вера лежала в ванной и думала, как помириться с мужем. Всё-таки он у неё очень хороший… Вот вчера подарок принёс – духи любимые, хоть они и дорогие очень… И вовремя: заветный флакончик успел кончиться. А он заметил, хоть и всегда торопится.