Тамариэль кивнул мне, продолжая рассказывать. Чем дальше мы проходили, тем разговорчивее и красноречивее становился Тамариэль. Его глаза были полны вдохновения, а голос чуть выше, эмоциональнее. Видимо, его занимала история проклятых драконов. С другой стороны, что ему еще делать? Надо как-то коротать век. А история – это интересная наука.

– Расскажи мне о драконах, – попросила я, когда Тамариэль замолчал.

Парень озадаченно посмотрел на меня:

– Зачем тебе это? До похищения ты даже не знала о существовании драконов.

– Да, – я поежилась, чувствуя себя неуютно под взглядом Тесс, – Но меня украл настоящий дракон! Мне надо знать как можно больше.

Тамариэль что-то напряженно обдумывал, обозначились заметные морщинки на лбу. Сколько же парню лет на самом деле?

– Разве ты не слышала преданий? То, что рассказывают люди. Писатели, сказочники, сумасшедшие.

Мне было неуютно сидеть, когда Тамариэль стоял. Но кресло было слишком мягким, да и подлокотник, в который я вцепилась, дарил относительное спокойствие.

– Известно немного. Драконы живут в пещерах, сторожат клады. Похищают невинных девушек и охраняют их в своем замке. Выдыхают пламя. Любят золото, – каждое слово я говорила медленно и спокойно, потому что Тамариэль, как хищник, плавно приближался ко мне. Сел на небольшую табуретку, которую я сперва не заметила. Наверное, на нее раньше клали ноги, когда сидели в кресле. Мой папа часто мечтал о такой в нашем доме. А мама всегда говорила, что у нас и так много всякого барахла, которое мешает передвигаться по квартире.

Тамариэль легко улыбнулся:

– Впечатляет. Ты права: драконы действительно падки на золото, и …хмм…невинных дев. Они живут во всех уголках света, но предпочитают селиться в горах. Равнина не для них. Благодаря природной магии, они скрыты от людей. Иногда драконы (если, конечно,  умеют это делать) превращаются в людей. В человеческом обличии они наведываются в города, общаются с людьми. Им нравится узнавать что–то новое о вашем роде, чтобы опережать их на хвост вперед.

– Хвост вперед? Интересно, – промямлила я, – Но зачем дракон забрал меня? В наше время не существует доблестных рыцарей, которые защищают дам. Меня некому спасать.

Только когда я выпалила эту фразу, до меня постепенно дошел весь ужас сказанного. Ведь правда, меня никто не спасет! Никто и не предполагает, что я в драконьем замке, который надежно скрыт от глаз людей. Я пленница в этом замке. Или, что еще хуже, запас на черный день, лакомство. Моя жизнь может вот-вот оборваться, и я даже не увижу своих родителей.

– Дракон меня съест?

Вопрос прозвучал как-то жалко и глупо, в голове звучал лучше. Тамариэль фыркнул, словно услышал хорошую шутку:

– Нет. Скорее всего, ты приманка. Для более крупной рыбы.

Кого потребовалось приманивать дракону? Никто не знает, что я здесь. Боже, никто ведь и о драконах не догадывается!

Плотное покрывало страха опутало меня с ног до головы. Еще немного, и я начну плакать. Комок уже подступил к горлу.

Нет! Я не могу отчаиваться! Еще и перед этим странным парнем. Надо собраться. Вдох-выдох. Вдох-выдох.

– А тебя зачем сюда привели? – голос звучит гулко, ударяясь в потолок и растворяясь в сумеречных провалах стеллажей. Чувствую себя в казематах шестнадцатого столетия.

Тамариэль отвернулся, точно не желая говорить об этом. Что ж, можно понять. Еще неизвестно, как я буду реагировать на такой вопрос лет через сто.

Внезапно он повернулся ко мне, прищурив глаза темные, как тени от драконьих крыльев:

– Господину нужен был слуга. Такой помощник, который вел бы дела замка. Хозяин отлично знал, кого выбирать  – я родился в бедной семье. Сейчас, в этом времени, люди живут лучше. В мой век люди, которые не продавались власти, жили плохо. Таким был отец. Мать умерла после рождения младшей сестры, от родильной горячки. Со мной никто не церемонился. Отец зарабатывал на жизнь тем, что торговал в лавочке. Братья помогали ему. Но меня не любили в этой семье – отец считал слишком нежным, потому что я не проявлял интереса к торговле, но увлекался философами и наукой. Братья смеялись надо мной, прозвав «Тэматон», на манер Платона. Мне нравились его сочинения.