– Как можно уставать, когда знаешь, что на тебя будет смотреть сразу две очаровательных девушки, – произнес Омар, вспомнив, что рядом стоит еще и Клэр.

Марин уж было хотела что-то вновь ответить, но ее повторно толкнула Клэр, и подруги пошли дальше. Куда именно, Омара не сильно интересовало. Его больше интересовало, что только что произошло. Вдруг Омару стало трудно дышать, он опять сел на тот громадный ящик. Мысли спутались в один большой клубок. Омар неожиданно понял, что захотел теперь всегда быть с ней, всегда видеть ее лицо, слышать ее голос. Это совершенно было непонятно для бен Али. Таких чувств никогда еще не испытывал он. Он оглянулся в сторону, в которую пошли девушки, пытаясь разглядеть вдали Марин, однако с досадой никого не увидел, они уже скрылись. С непроходимым жаром в груди, переполняемый совершенно разными эмоциями, полностью выбитый из привычного ритма, спутанным сознанием, Омар решил поскорее успокоиться и пошел в шатер-столовую, чтобы освежиться и передохнуть.

Время близилось к трем часам пополудни, так что работа, кипевшая практически безостановочно все это время, близилась к завершению, и буквально через полчаса должен был начаться обеденный перерыв для всех сотрудников цирка. Его проводили все по-разному. Большинство артистов собиралось в шатре-столовой, а, например, многие техники и разнорабочие предпочитали отдыхать на улице, большим сборищем, совершенно в любую погоду, исключая дождь. Женская часть цирка, с парой исключений (например, Клэр была таким исключением), обедавших в шатре-столовой, проводила обеденное время в своих шатрах. Мишель Буайяр вообще мог покинуть цирк и съездить в ресторан, так, например, поступала семья Сеньер, редко – семья Лорнау, также, с особого позволения Хозяина, это право мог получить и любой цирковой артист.

Омар, уже выяснив у Альфонса, когда наступал обеденный перерыв, решил успеть заранее занять место в шатре-столовой, а заодно в практически полном одиночестве поразмыслить обо всем, что с ним сейчас происходило. Но, когда он зашел внутрь шатра, увидел, что в нем уже сидело два человека, исключая Сюлара и двух официантов. Одним из этих людей был Иштван Золле, а второй – невысоким мальчиком лет пятнадцати. Они сидели за одним столом и о чем-то негромко беседовали. Сев недалеко, Омар понял из речи Иштвана, что мальчика звали Юби, или Юбер, если полностью. Однако не выдержав наплыва мыслей о Марин, бен Али, чтобы полностью отвлечься, пересел за стол к Иштвану и Юби. Те его радушно приняли, а Юби, до этого всего раз видевший Омара, очень сильно обрадовался и от восторга завопил. Попросив у Сюлара стакан воды, Омар познакомился с мальчиком и ближе узнал Иштвана, с которым тоже виделся очень редко, а если точнее, то всего дважды. Оказалось, что Юби работает в паре с Иштваном в шоу на канатах и в свои пятнадцать лет умеет выкручиваться и летать так, что у людей, за этим наблюдающих, выпадало все из рук от напряжения и страха. Юби не любил двоих самых младших Лорнау – Германа и Феликса, почему – не сказал. Но если учитывать, что возрастом они были почти ровесниками, то картина складывалась легко: банальное противостояние мальчишек. Это было нормально, хоть Юби и считал, что он больше достоин считаться самым известным из юных артистов, а Герман и Феликс получили известность лишь из-за своей известной фамилии, не более, и что способностей у них было не так много, как они о себе заявляли каждый раз, как видели перед собой Юби. Нередко мальчишки и дрались по этому поводу. Разнимать их приходилось всем подряд. Один раз, когда был жив еще младший сын Альфонса, который также был почти ровесником Юби, трое младших Лорнау загнали Юби в какой-то угол, который оказался окончанием шатра Пьера Сеньера. Началась драка, из которой, по словам того же Юби, победителем выходил он, героически побеждая сразу троих недотеп, была остановлена лично Хозяином.