– Отец Ефрем и тут поможет мне объяснить:

«В какой мере очистил кто здесь око свое, в такой и там возможет созерцать славу Того, Кто превыше всех. В какой мере здесь кто отверз слух свой, в такой и там приобщится Его премудрости. В какой мере здесь кто уготовал недра свои, в такой и там приимет из сокровищ Его».

– Кажется, я начинаю понимать. Но очень сложно это мне. Так много впечатлений за один день.

– Но прошел не один день. Ой, прости, – спохватился дядя, – я отвлекаю тебя от трапезы, которую с такой любовью готовила мама, твоя бабушка. А время для тебя бежит.

Внимание Виталия снова вернулось к пиршественному столу. Посредине он заметил что-то вроде торта на огромной золотой подставке, украшенной скульптурами ангелов и щедро усыпанной самоцветами. Вскоре ему удалось разглядеть. Это был кулич! Такие на Пасху пекла его жена Ирина. В храм в их доме никогда не ходили, но куличи пекли исправно. Похожая на Ангела легкая девчушка в белоснежном одеянии взяла кусочек кулича и принесла гостю.

– Сейчас Пасха? – спросил Виталий, принимая дар с почтительным поклоном.

– У нас всегда Пасха, – прозвучал ее хрустальный как ручей голос.

Виталий ел и погружался в чувство восторга от незабываемого вкуса, великолепия окружающей обстановки и какой-то сладкой музыки. Звуки, вероятно, издавали райские птицы, поющие в саду. Пение доносилось со стороны террасы, соединенной со столовой.

Виталий вдруг вспомнил одну историю, услышанную по телевизору, который часто работал в его квартире «в фоновом режиме». Это была история о монахе и райской птице. В ней монах услышал пение птицы и последовал за ней. Он все слушал и слушал, пока песня не закончилась. А потом вернулся в монастырь. Выяснилось, что прошло много лет и даже десятилетий и умерли все, кого знал тот монах.

Примерно то же случилось и с Виталием. Ему казалось, что он только устроился на подушках и прожевал первый кусочек райской еды, как перед ним предстал Ангел Хранитель с вестью, что пора в путь.

– Прощайся с родными и крепись! Тебе предстоит частный суд.

– Я пойду с вами, если можно, – встала бабушка.

– Это слишком тяжело, Нина! – напомнил Ангел.

– Я знаю, но если Господь разрешит, пойду. Виталию будет со мной не так страшно.

– Господь разрешил, – вздохнул Ангел, – пойдемте!

Они мгновенно спустились с холма, на котором находился особняк бабушки и дедушки, преодолели поле и очутились на ровном, сером, будто заасфальтированном плато.

Там их поджидало знакомое существо. Но узнал его Виталий только по глазам и ухмылке. Существо больше не походило на человека. Оно было покрыто густой рыжей шерстью, имело нечто, похожее на лапы и четыре копыта. Вокруг туловища обвился лысый змееобразный хвост. Шерсть существа кишела червями и насекомыми, распространяя вокруг себя смрад, похожий на запах тухлых яиц. Увидев беса, Виталий сбавил шаг и спрятался за спинами бабушки и Ангела. Бабушка взяла его за руку и повела к центру площадки, над которой висела плоская дощечка, и дотронулась до нее. Появился свиток. Виталий понял, что это перечень его грехов.

Бес подошел ближе.

– Так, так, – прокаркал он, – у нас тут все понятно! Оставьте его мне. Какой смысл водить по мытарствам, если у него все грехи в наличии?

– Не торопись, – сказал Ангел, – мы посмотрим.

– Чего вы там не видели? – зашипел бес.

– Такова воля Божия!

При этих словах в покрытии, на котором они стояли, отверзлась дыра. Оттуда пахнуло жаром и смрадом. Бес рухнул вниз, а Виталий поспешил отойти от края.

– Нам туда, – обратилась к нему бабушка, – возьми мою руку и держи крепко!

Шолохов схватил бабушку за руку, зажмурился и прыгнул.