В виду чистосердечного признания Константина Шупориса выпустили из тюрьмы под особый надзор полиции. В тюрьме же оказались рабочие Тимофей Суслов, Андрей Титов и рядовой Невского полка Нисель Дайновский. По розыску Максима Швейцера выяснилось, что он за границей. Рахиль Цигельман скрылась ещё в 1903 году, когда проходила обвиняемой по делу мещанина Берестянского и крестьянина Яночкина.

В начале 1905 года в вяземской тюрьме на свидании с братом Николаем был задержан полицейскими Анатолий Николаевич Медведков. Задержан был за передачу брату нелегальной литературы и пары стальных пилок. Николай пытался передать на волю через брата пару писем, которые Анатолий при задержании попытался съесть. Однако же один из городовых, прибывших по просьбе начальника тюрьмы вместе с частным приставом схватив Медведкова за горло, проглотить письма не дал. Вся нелегальная литература, а также найденные при обыске камеры Николая Медведкова записки были отправлены начальнику Смоленского губернского жандармского управления генерал-майору Громыко. Большой жандармский начальник, изучив бумаги, порешил, немного-нимало, что вскрыта нелегальная организация, целью которой была организация покушения на Государя Императора. Подозревать начальника жандармского управления в употреблении «палёного» коньяка было бы, наверное, глупо. Тут скорее всего вступает в игру литраж употреблённого генералом Громыко янтарного напитка.

Итак, помощник начальника губернского жандармского управления подполковник Гладышев получает приказ о начале охранного расследования в отношении братьев Николая и Анатолия Медведковых. Гладышев ничтоже сумняшеся приписывает к «организации» Медведковых двух их двоюродных братьев и проходившую по сводкам жандармов революционерку Ольгу Дмитриеву. Однако ж дело застопорилось. Сидевший в вяземской тюрьме за революционную деятельность Николай Медведков, выслушав Гладышева, выразился в том ключе, что, мол, вы мундиры голубые «совсем ухи объелись?» И отказался по новому делу с кем бы то ни было общаться. Братец его Анатолий, посаженный после памятного свидания в соседнюю камеру, признал свою вину только в хранении нелегальной литературы. И мило улыбаясь помощнику начальника жандармского управления, предлагал поискать улики о создании организованного преступного сообщества. Скрытое наблюдение за двоюродными братьями Медведковых не дало никаких результатом. Законопослушные обыватели и только.

Всё время расследования Гладышева Анатолий Медведков бомбардировал все губернские инстанции прошениями о переводе в тюрьму губернского города. Я, мол, там живу, почему же меня держат в Вязьме? И ведь добился перевода. А на второй день пребывания в тюрьме Смоленска написал начальнику тюрьмы прошение с просьбой собрать консилиум врачей для обследования состояния его здоровья. Вяземские, мол, доктора его не устраивали, а вот медикам из губернского города он полностью доверяет. И эскулапы признали здоровье Анатолия Николаевича Медведкова совершенно подорванным. По медицинским показаниям он не мог содержаться в тюрьме. Вскоре его и выпустили. А через месяц подполковник Гладышев направил дело Медведковых прокурору Смоленского окружного суда с просьбой о закрытии за недостаточностью улик.

25 июля 1905 года в местечке, называемом смолянами Новая Ямщина, неподалёку от летних лагерей 1-й пехотной дивизии в заросшем кустарником овраге обнаружен труп неизвестного с двумя огнестрельными ранениями. Следствие установило, что погибший – Хаим Иоселевич Адаскин, 17-ти лет, смоленский мещанин. По словам его брата Нисона, Хаим 24 июля около четырёх часов пополудни ушел из дома получить деньги с должников – лавочников в Новой Ямщине. Уездный врач Рутковский, производивший вскрытие, установил, что Хаим Адаскин погиб от сквозного пулевого ранения в районе крестца, в результате которого была разорвана левая подчревная артерия. Вторая рана оказалась касательной. Из-за характера ранений следствие не смогло определить из какого оружия был застрелен молодой еврей.