Попав на Русь, он определил своею главной книгой «Слово Даниила Заточника». Потрепанную, стертую на изгибах, он возил её с собою повсюду и, играючи, открывал наугад, чтобы отхлебнуть из этого источника горчайшие строки разочаровавшегося в людях отшельника.

Снег с шумом обрушился вниз, Зосима отпрянул.

– Что ты прыгаешь, как воробей по насту! Появился книжник? – Сатана хмуро поморщился.

– Да, сразу как вы ушли, поутру.

– Сейчас он где, в обители?

– Нет, услал его игумен.

– Куда? – коротко рыкнул Сатана.

– Про то мне ничего не ведомо, – и, боясь прогневить, скороговоркой добавил: – Только книжник недалече, настоятель его завтра к себе в гости ждёт.

Сатана погладил лысую голову («Наведаться бы к книжнику в его отсутствие»):

– Видно, где-то поблизости пустынь или скит. А дорога к монастырю одна?

– Одна! Я напросился на заготовку дров, уже всё тут исходил. Вон развилка за поворотом, там все дороги сливаются.

– Точно завтра?

– Настоятель распорядился курицу приготовит в честь особого гостя.

– Курицу?! – ухмыльнулся Сатана. – Так тебе и доложил?

– Нет, отцу Андронику, он его правая рука, а я услышал.

– Книжник из монастыря один ушёл или игумен кого-нибудь с ним отрядил?

– Того не ведаю, – виновато потупился Зосима, но, подумав, воскликнул: – Кажись, я одного трудника в первый день его на трапезе приметил, а с тех пор – ни разу не видел. Большой такой, рыжий.

5

Великое княжество Тверское,

р. Орша, пустынная келья,

в одном дне пешего пути^>XI от обители,

в год 6917 месяца студеня в 6-й день,

третий час

Подозрения Епифания. Опасения Кирилла

Застывшие на морозе рыбины стукнули о пол, как поленья.

– Безрыбье хуже бесхлебья, – объяснил Кирилл поднявшему голову от книги Епифанию, который торопился описать хотя бы бегло нашествие, которому сам был соучастник и свидетель.

«Когда прошло двадцать дней с тех пор, как агарянин^>XII Едигей осадил славный град Москву, возомнил он о своем величии и надумал тут зимовать. И много дней гордился, окаянный, что покорил и опустошил все окружающие Москву города. Только один город был храним богом по молитвам пречистой его матери и ради ее животворящей иконы и архиепископа Петра. Люди, бывшие в городе в великом бедствии, впали в глубокое уныние, видя, что им никто не помогает и что от людей им нечего ждать спасения, и вспомнили Давида, который писал так: «Лучше уповать на господа, чем уповать на князя; лучше надеяться на бога, чем надеяться на человека…«^>XIII

Кирилл растопил печку, поставил на огонь котёл и принялся за не оттаявшего судака, отделил голову, плавники, кости и бросил в бурлящую воду.

– Никак волхвуешь? – обронил Епифаний, когда трудник стал развязывать мешочки и, принюхиваясь, доставать какие-то травки, корешки…

Кирилл усмехнулся в рыжую бороду, снял с огня навар отстаиваться. Нарубил сушёную зелень, высыпал на противень горсть муки, добавил коренья… Спиной чувствовал – наблюдает за ним Епифаний. Оборачиваться не стал – некогда. Осторожно перелил настоявшийся отвар в другой котёл, так, чтобы туда только одна прозрачная, как слеза, юшка попала, и опустил на дно распластованную рыбу. Когда варево забурлило, снял пену и, помогая себе ножом и ложкой, выложил разварного судака в большую миску. Процедил отвар через холщовую тряпицу, добавил в него взвар из муки и зелени, размешал и обильно полил им рыбу.

– Ну что, отче, отобедаем?

Епифаний повернулся к образам: «Очи всех на Тя, Господи, уповают, и Ты даеши им пищу во благовремении…»

– Ты где так готовить научился? – спросил, когда взялись за ложки.

– Дома, – коротко ответил Кирилл.

– А где твой дом?