Павел наполняет себя воспоминаниями, стремясь отодвинуть пока мысль о столь нелёгком для него ответном письме.
Лиля стояла против солнца. Раскрытыми ладонями она подбрасывала, встряхивая, тёмные и длинные волокна своих мокрых волос, и они буквально на глазах менялись, становясь всё более светлыми, лёгкими, роднясь цветом и блеском с солнечными лучами, что подсвечивали их сзади. И вот уже это не девочка, до бёдер покрытая ниспадающими лучами, это какое-то неземное, воздушное существо, источающее свет. Павел, замерев, взирает на чудесное перевоплощение. А Лиля, приметив, наконец, его столбняк, вдруг срывается с места и, заливисто смеясь, устремляется в какое-то замысловатое кружение – то ли танец, то ли полёт. Её волосы вместе с тонкими загорелыми руками образуют подвижный искрящийся конус. Блики влаги и света пятнают стройную фигурку. Серебряный смех скачет по округе.
«Самые те» слова, наконец, приходят. Павел осторожно и бережно заполняет строчку за строчкой. Запечатывая письмо, чувствует себя полностью выжатым, как после трёхчасовой тренировки.
Последующие послания даются значительно легче: привычным иронично-лёгким слогом, каким сочинения писал: о своей жизни «анахорета», о зимних прелестях «солнечного Магадана», о «скорпионах в банке» – соседях по этажу и «стойких оловянных солдатиках» – приятелях по секции фехтования. При этом Павел постоянно обращался к Лиле – тепло и ласково, будто беседовали, присев на берегу, или бродили среди пышной южной растительности.
Лилька писала взахлёб, точно боясь не успеть, забыть, упустить что-то важное, – обо всём, обрушиваясь сквозь прорванную запруду каскадами впечатлений, размышлений, воспоминаний. В стремлении открыть всю душу, поделиться каждым мигом жизни, убедить: я хорошая, интересная, переживи это вместе со мной!
Иногда, стоя в ожидании автобуса, пряча от ветра за ворот лицо, Павел задумывался: «А смогу ли соответствовать? А осилю ли эту лавину эмоций? А нужно ли это мне?» Но дома Лилькин взгляд оказывался вдруг рассерженным. Или разочарованным. Или опечаленным. И Павел тогда усмехался: о чём это я? Всё уже сплелось.
О Светлане и Олеге Лиля упоминала изредка, только вскользь. И тем неожиданнее было для Павла сообщение о рождении племянницы. «Так вот почему сестрица выскочила замуж семнадцати лет!» Скромница и тихоня, кто б мог подумать. Отец на эти новости только хмыкнул: у него были проблемы на работе… да и в личной жизни хватало своих забот.
Неожиданно, вероятно, под влиянием «образа принца», в который старательно вживался, у Павла прорезалась способность к стихоплётству. Лиля была в восторге, хотя посылал ей далеко не всё. А однажды она робко призналась, что тоже сочиняет… но «низачто-низачто» не покажет ему. Можно представить, сколько милых глупостей таила её тетрадка. И как же это приятно… Его же «опусы» – вот они.