С другой стороны, согласно завещанию не принимаются в расчет ситуации, когда несколько вкладов внесены одним и тем же ученым, но в разных областях знаний. При этом каждый из них не имеет достаточно важного самостоятельного значения, чтобы рассматриваться достойным присуждения Нобелевской премии. В связи с этим часто возникали разногласия, поскольку действительно не может вызывать сомнение то, что порой дело всей жизни имеет большую ценность для человечества, нежели отдельные открытия, которым присуждается премия. Все это – естественные и неизбежные последствия ограничений, налагаемых на механизм присуждения премий самим дарителем. И тем не менее, несмотря на эти ограничения, Нобелевская премия рассматривается как знак высочайшего научного признания во всем мире. А это означает, что определенные четко выраженные открытия представляют первостепенную важность для общего прогресса науки. Следовательно, премии присуждаются, скорее, за специфические научные достижения, нежели за общие заслуги в области той же физиологической или медицинской науки.

Обращает на себя внимание и еще одно обстоятельство, касающееся воли завещателя. Премия по физиологии или медицине должна вручаться тем, «кто принесет большую пользу человечеству». Толкование этой фразы может быть разным, однако наши теперешние представления о личности-завещателя, его научных и культурных интересов позволяют вполне резонно допустить, что прежде всего он имел в виду достижения, которые способствовали и интеллектуальному, и физическому совершенствованию человека. Иными словами Нобель, скорее всего, говорил об открытиях, имеющих сугубо научный характер, а также и тех, которые обладают немедленно реализуемой практической ценностью. Мысль эту исключительно точно поддерживает пример с двумя пожертвованиями, сделанными им после смерти матери. Пожертвования весьма убедительно демонстрируют его высокую оценку обоих аспектов медицинской науки. Стало быть, фраза завещания «в области физиологии или медицины» может интерпретироваться именно в этом смысле, как и его собственные эксперименты, включавшие теоретическую часть (т. е. исследование механизмов физиологических процессов в организме) и практическую (т. е. методы лечения различных заболеваний).

Эти и другие обозначенные здесь вопросы нашли отражение на страницах настоящего издания, особенно в разделах, касающихся учителей, наставников и предшественников Павлова, а также Нобелевской премии 1904 года. Приводятся неизвестные ранее документы, касающиеся пути Павлова к Нобелевской премии, неопубликованные частично или полностью его труды, новые архивные материалы, большое число иллюстраций, некоторые из них публикуются впервые. Нет нужды подробно останавливаться на содержании каждого из разделов книги. Мы уверены, читатель несомненно будет знакомится с ними с неослабевающим интересом. По ходу изложения упоминается много лиц и много событий, одни из них малоизвестны, другие вообще незнакомы читателю. Мы сочли необходимым сопроводить некоторые из них специальными примечаниями.

Издание приурочено к столетию со дня присуждения Ивану Петровичу Павлову первой Нобелевской премии Росии, поэтому в нем довольно много внимания уделено номинаторам и конкурентам Павлова, неизвестному «письму тридцати», процедуре представления и самого вручения премии и т. д. Мы не обошли вниманием и вторую нобелевскую попытку Ивана Петровича, назвали номинаторов и конкурентов. Не забыли даже досадных промахов на этом пути. Тем самым мы пытались приоткрыть неизвестные ранее стороны творчества великого физиолога и той атмосферы, которая его окружала в те годы.