За окном снова шел дождь, ветер срывал листья с деревьев. Самый хвост ноября. До конца Михайлова триместра[25] осталось три дня. Все контрольные эссе я сдал, кроме одного, но завтра закрою и его. Так что свобода. Относительная, конечно, потому что на каникулы тоже задают немало, чтобы мы, не дай бог, не заскучали.

На кафедре спросили, не сможем ли мы задержаться на неделю-две, чтобы помочь с собеседованиями. В Оксфорде так устроено: кто хочет поступить, в октябре-ноябре подает доки, а в декабре приезжает на интервью. Студенты как раз разъезжаются на каникулы, а у преподов и аспирантов завал работы с документацией, к тому же кто-то должен следить за толпой оголтелых тинейджеров, которая в это время наводняет город. Странно представить, что два года назад я сам был такой.

Ну, я подумал и согласился задержаться, и Бармаглот тоже за компанию со мной. Захотели помочь еще Стейси Стейнхоуп, Лоис Браун, Говард Стамп – он уже в магистратуре учится – и некоторые другие ребята и девочки. Поэтому, вместо того чтобы побросать свои вещи в рюкзак и отправиться домой в Эдинбург, я проведу в Оксфорде еще пару недель. Думаю, Джоан обрадуется, когда я ей об этом скажу.

На самом деле в том, что я не спешил уехать, была определенная корысть: я хотел еще немного посидеть в библиотеке с этой «Мифопоэтической традицией кельтов», которую мне задал на каникулы профессор Уотермид. В Троссаксе у меня не будет доступа к такому количеству материалов. А это не та работа, которую хочется спихнуть поскорее.

Снизу из кухни поднимались какие-то просто невероятные запахи. Джоан готовила отбивные. Я еще не закончил с городской стеной, но вдруг понял, что больше не выдержу, и спустился вниз. Эссе не убежит, и к утру я точно все доделаю.

Ну и в конце концов оказалось, что я все правильно рассчитал. Две недели прошли с пользой. Вечерами я зависал в библиотеке, удачно начал и структурно проработал текст. Все больше убеждался в том, что это, возможно, самая важная и интересная для меня тема, то, ради чего мне вообще стоит пахать исторические поля. Все, что я с детства знаю и люблю: великие барды, и король Артур, шотландский, ирландский и валлийский эпос, и то, как миф связан с реальной историей. Днем мы с ребятами работали на кафедре, после сидели в «Белом кролике»: болтали, ели пиццу, играли в настолки. Однажды Стейси и Лоис зазвали всех к себе в общагу и накормили булочками. У нас сложилась неплохая компания. В последний день мы даже собрались в «Синей ящерице» – безумном ночном клубе, хотелось нашу последнюю встречу отметить так, чтобы она запомнилась.

Большая часть студентов разъехалась на каникулы, и в «Синей ящерице» было пустовато по сравнению с тем, что там обычно творится, но музыка гремела как всегда так, что приходилось изрядно напрягаться, чтобы поговорить с соседом. «Синяя ящерица» подходящее заведение, когда ты хочешь протупить весь вечер и забить на все, но для общения – место так себе.

– Что будешь делать на каникулах, Мак? – прокричала Лоис. Она была невысокая девушка, прямо Дюймовочка. Забавно было наблюдать, как она сидит на барном табурете и болтает ножками.

– Поеду домой! – проорал я в ответ. – А потом с Чарли в Корнуолл.

Бармаглот в подтверждение моих слов кивнул, не отрываясь от своего стаута.

– А ты, Стейси?

Стейси ростом Бог не обидел, всей своей фигурой она элегантно вписалась в угол стойки, потягивала через соломинку безалкогольный коктейль. Светлые волосы ее были заплетены в тысячу мелких косичек и рассыпаны по плечам, по жемчужно-серому свитеру.

– Я лечу к родственникам в Австралию, – сказала она. – В тепло.