Меня стали ставить в угол, и я начала ненавидеть себя. Ещё, нас сильно начал избивать отчим. Я не помню, как это было со мной, лишь знаю от матери и сестры с братом, что он сильно избивал, да так, что вся синяя была. Как он бил брата и сестру, я не помню. У меня только осталась телесная боязнь мужчин.

С сестрой мы гуляли меньше, но гуляли. Как-то нас вдвоём в магазин за хлебом послали. Надя его купила и выйдя из магазина дала мне две булки хлеба. Одну снизу, а второю сверху, в общем, всё на меня сгрузила. Деревенские булки это не городские. Они ого-го какие здоровенные были! Мне тяжело, сестра идёт налегке, истории рассказывает. Идёт и на сад пальцем тычет: это мой сад, мы с тобой туда скоро за вкусными яблочками пойдём.

Я глазки выпучила и с восторгом смотрю на те деревья, где же яблочки думаю про себя, при этом пытаюсь справится со своей ношей. Я не видела, что она между буханок деньги положила, сдачу. Пыхтела-пыхтела, сопела-сопела, успеваю истории слушать и с хлебом бороться.

Устали ручонки, я естественно ни о каких деньгах уже бы и не вспомнила, даже если и знала бы. Разделила и взяла по булки под каждую «мышку». Чувствую облегчение. Иду довольная. Говорю сестре, смотри, как я ловко придумала. Смотрит она на меня и одобрительно качает головой, и в самом деле ловко. Идём и тут её словно ошпарило «Алёнка, а где деньги?!». Где, где, улетели деньги! Искали, так и не нашли. Я сначала от Нади получила, всю дорогу она меня лупила, а потом ещё и от мамы досталось.

Мы многое с Надюшкой пережили смешного и грустного. С моей старшей сестрой-выдумщицей вряд ли заскучать можно было, и мы помнится мне, были не разлей вода, куда нам друг от друга деться. Я хоть и дулась на неё со старшим братом, но всё равно любила.

Было, что мама пол красила в нашем новом доме. Одна сторона у порога подсохла, вторую только покрасили. А мы с Надей играли, она мне что-то рассказывала. Ну, и как-то забылось, что мама про порог наказ дала. Мы сели на порог беседы задушевные вести. Я на сухой стороне, а она на окрашенной сидим. Да, долго мама пыталась выяснить, чья «попа» была запечатлена на пороге. А мы как-то не хотели подводить друг друга, но и ничего ей не сказали. Мы те трусики вместе спрятали подальше за шкаф, чтобы мама не догадалась, что это были мы. Она поддала нам обеим. Я не жаловалась на сестру, а она никогда не жаловалась на меня.

Помню, случилось так, что сестра играла со мной на кроватке. Мы за край держимся и вокруг друг за другом в «догоняшки» ходим. Тут Надя, думая меня обхитрить решила через кроватку залезть. Резкое движение и вдруг зависла. Благо, что она за трусики свои подцепилась, убилась бы разом. Я медленно слезаю с кроватки и отхожу в сторону. У самой дыхание перехватило, смешно до безобразия! Истерический смех так и рвётся наружу. А сколько счастья-то в моих глазах! Она беспомощно, висит, всё её величие передо мною пало.

Надя хитрая была, чуть что ласковым словом звала. Так что и в эти минуты мне послышалось «Алёнушка, миленькая, ну подойди ко мне, помоги мне, пожалуйста, солнышко».

Я стою и думаю «идти не идти», самой страшно, а она видит, что я колеблюсь и не иду, а ей уже быстренько надо, висит уже сколько, ага, сейчас мама зайдёт, так она и рявкнет на меня «а ну иди сюда, дебилка, корова бестолковая, вот слезу, дам тебе „трей“!».

Вот-вот, давай над этим просто посмеёмся! Забавная ситуация. Тогда-то меня тут же прошибло дрожью, всё, думаю, конец света настал.

Надя обычно толкала двумя руками и по лицу била. Если первые удары ещё можно было перетерпеть, то с каждым ударом ладони становились горячее и прижигало хорошо. Поэтому я расслаблялась и впадала в состояние бесчувственности.