– Я часто вспоминала наши прогулки, разговоры. Ждала твоего приезда. Правда. Сказав это, она вдруг смутилась, поправила тонкой рукой прическу.

– Я тоже рад, что опять вижу тебя.

Он смотрел в ее глаза. В них причудливо мелькали отблески горящей свечи.

Они молчали, прислушиваясь к себе. И оба ощущали тревожащую жажду близости друг друга.

Напряженное внутреннее ожидание нарастало.

Опять зазвучала знакомая мелодия.

– Хочу танцевать. Она прижалась к нему. Петр Иванович остро ощутил терпкий запах ее духов, ее жаркое, такое желанное тело.

Ужин закончился. – Все так вкусно, – он похвалил ее выбор – и блюд, и вина.

Говорить не хотелось. Слова казались лишними, пустыми. Им так хотелось остаться наедине.

– Пьер, пойдем ко мне. Я живу одна.

Он ждал этих слов. И так боялся этого!

– Все, мне конец!, – мелькнуло в голове.

Через полчаса Жозефина открывала дверь своей квартиры.

Они посмотрели друг на друга. А потом порыв бешеной страсти бросил их в тесные объятия. Он и не предполагал, что способен на такой взрыв эмоций, и на такую нежность. Что он может быть таким. Что такое вообще возможно.

Счастье переполняло его.

Они были счастливы оба!

Теперь, когда они стали близки по-настоящему, они говорили, говорили, и не могли наговориться.

Им хотелось знать все друг о друге. Все, что было в их жизни до встречи.

– Почему ты выбрала меня?, – задал он так долго мучивший его вопрос.

– Потому, что любовь не спрашивает.

Она помолчала, задумалась.

И неожиданно заметила:

– А может, разочаровалась в молодых.

Задумалась Ее взгляд ушел куда-то вглубь себя. В это мгновение она была далека от него.

Перед ее глазами стояло перекошенное злостью лицо Жюльена, Чувственное и порочное. Они были вместе уже несколько месяцев, когда он неожиданно привел незнакомую девушку и пытался уложить ее к ним в постель, считая, что в этом нет ничего особенного. Любовь исчезла сразу. Жозефине он стал противен. А он разозлился, кричал, что она дура, отказывается от удовольствия любви втроем.

Вздохнула протяжно. Она не хотела больше ошибаться. Ей так нужна была любовь сильного, уверенного в себе, порядочного человека.

По ее молчанию, по тому, как она тяжело вздохнула, Петр Иванович понял, что у нее до него был неудачный роман.

Квартирка у Жозефины была маленькой, чистой, скорее строгой. Ничего лишнего. Никаких картин. Живые цветы, книги.

– А где же ты рисуешь? – удивился Петр Иванович. Жозефина пообещала показать ему студию, которую снимала вместе с подругой. Сказала, что художник должен отдыхать от самого себя.

Вышла приготовить кофе.

На столе лежали альбомы по искусству.

Петр Иванович потянулся к одному из них.

Пикассо.

Захотелось посмотреть, почувствовать, что было таким близким для Жози.

– Мне нравится Пикассо. Особенно эта картина, – сказала Жози, когда увидела, на чем задержался взгляд Петра Ивановича. – Называется «Жизнь».

Она задумчиво продолжила:

– Жить так непросто. Страдания – от рождения до самой смерти. Смотри, как здесь мужчина оберегает свою любимую от старости и смерти. И как он прекрасен. Искусствоведы все спорят об этой картине. А мне так все понятно….

Она склонилась к нему. Замолчала.

– Я хочу, чтобы и ты меня защищал. Оберегал. Теперь я не одна. У меня есть ты.

Он ощутил в себе нежность отца. Понял, как она одинока и как он нужен ей. Он должен защитить ее.

Встретил ее проникновенный взгляд. Обнял, прижал к себе.

Командировка кончалась.

Петр Иванович познал всю боль и трагедию мужчин, имеющих помимо семьи и любимую женщину. Жена нужна ему, как воздух. А Жози ввергала его в шквал новых чувств, без которых теперь он уже не смог бы жить.