Стонать девчонка не переставала, скорее даже наоборот: звук, рвущийся из ее глотки, нарастал с каждой минутой. Какое-то время я упорно молчал. (Просто не знаю, что говорят в таких случаях). Однако, когда моя новая знакомая начала переходить на ультразвук, пришлось действовать.

– Дорогуша, – очень отдалённо начал я, – как ты себя чувствуешь?

Она не затыкалась, отвечать тоже не спешила. Мой взгляд невольно метнулся к заднему сидению, где всё еще валялась изъятая у одного наркомана дубинка. Пришлось с силой мотнуть гудящей от боли головой, чтобы отогнать манящее видение решения всех проблем одновременно.

– Слушай, – прочистив горло, я повысил голос, – да послушай же меня, ты! Как тебя там! Эй!

– У-у-у, – подвывало это жуткое существо, весьма отдаленно напоминающее девушку, и совершенно не обращающее на меня внимание, – вмешиваться нельзя! Мне так жа-а-аль, но время пришло-о-о-о…

– Так, я вызываю скорую, и мы прощаемся. Время пришло, это точно, – уф, если всевышний смотрит на меня, то наверняка удивляется моему резиновому терпению.

– Кар уже набрал скорость, – вещало непробиваемое Оно рядом со мной. – Остановиться уже не выйдет. У-у-у-у. Камил не знает слова «осторожность», не знает слова «нет», как не знаешь его и ты, Нир!

Я замер, не успев набрать последние несколько цифр на тачфоне. Секунду соображал, что именно заставило меня остановиться. Нир – это моё имя. Не кодовое, а то, что дала мне мать при рождении. Мало кто из моих нынешних знакомых знали о нём, я и сам, признаться, его подзабыл. Девчонка же, словно почувствовав мой интерес, тут же замолчала и обрушилась назад, на сидение, прикрыв жуткие очи. Издевается, гадина.

Внезапно позади раздался душераздирающий скрежет, затем протяжный ни с чем не сравнимый скрип и, наконец, завершил всё лязг металла о парапет разделительной полосы.

Я, словно в замедленной съемке, обернулся влево и проводил взглядом дорогой чёрный кар, буквально разрезающий собой ненадежную преграду.

«Зуев, – отметил мой мозг на автомате, – а за ним след протекающего топлива».

В следующую секунду я уже мчался к обезображенному куску металла. "Только бы успеть, только бы живой", – мысли неслись одна за другой, и, казалось, я просто слышал их со стороны. Перепрыгнув через вырванную дверцу, наконец, подобрался к искорёженному кару и заглянул внутрь.

Камил был еще в сознании и слабо стонал. В последний момент он успел прижаться к рулевой колонке, однако это не сильно ему помогло. Откинув голову парня назад, я позвал его по имени. Он оглянулся на меня и уставился невидящим взглядом.

По лицу Зуева одна за другой стекали струйки крови, бровь сильно рассечена, нижняя губа разорвана пополам.

– Камил, нужно выбираться, – как можно спокойнее проговорил я, пробираясь к парню поближе. Ноль эмоций. Снаружи что-то зашипело. Не хорошо. Придется применить убеждение снова. – Камил, у тебя ничего не болит, ты чувствуешь себя замечательно. Подними правую ногу и перекинь ближе ко мне. Отлично. Теперь левую. Твою ж мать!

Из второй ноги, которую Зуев безразлично вынул наружу, торчала раздробленная кость. Ничего, он справится, или мы оба вот-вот взлетим на воздух. Еще эта чертова голова, она буквально разваливается на части от боли. Продержаться бы несколько минут, большего не нужно.

Схватив парня за поясницу, с силой потянул его на себя, вытаскивая через пассажирское сидение. Сбоку снова что-то лязгнуло и зашипело.

– Беги, мужик, сейчас рванет, нах!.. – закричал кто-то сердобольный со стороны.

– Я возьму его за ноги, – незнакомый голос из-за спины заставил меня обернуться и изумленно застыть на мгновение. Незнакомец в рваных джинсах, с зеленой шевелюрой и с накрашенными черными глазами протянул руки вперед и кивнул, подбадривая: – Скорее, братух, потом знакомиться будем!