– А может, здесь и вправду у меня родственники? Белка сказала…

– Слушай эту трещотку, – буркнул скворец и передразнил белкино стрекотанье. Он ведь по-всякому умел, даже по-человечьи несколько слов знал. – С кабаном тебе ни к чему знакомиться. Страшный, огро-омный, щетина торчит… Может, вы не очень близкие родственники…

– А хоть и дальние, – заупрямилась свинка. – Всё равно невежливо. Вдруг этот кабан дорогу ближнюю знает… – Это она уже по пути на поляну, куда белка показывала, сказала.

Кабан и в самом деле показался целой сивой горой! И при этом даже головы не поднял: рыл зачем-то землю под дубом. Рыл-порыл, а после остановился. Хрюкнул задумчиво, пожевал – жёлуди. Они и рядом на земле лежат – и копать вроде ни к чему…

– О-о! – прошептала морская свинка скворцу. – Какой гордый и буркатый! Он и вправду тоже… свинка?

– А какой это – «буркатый»? – справился удивлённый скворец.

Оказывается, и он не все слова знал! Свинка гордо посмотрела – ага!..

– Буркатый, и всё! Вот какой, – показала на кабана. – Ух!

Здесь к серой горбатой махине высыпала откуда-то дюжина поросят. Шустрые, визгливые да ещё и полосатые! Но кабан забурчал недовольно, а на белом клыке, что даже губу приподнял, какой-то корень повис. Стра-ашно. Даже поросята сразу исчезли.

– Здравствуйте! – всё же пискнула свинка чудищу, собравшись с духом.

Кабан не сразу и понял – кто это там. Чтобы увидеть, пришлось ему своим серо-чёрным горбатым туловищем поворачиваться. Шея-то у кабана неповоротная!

«Почти как у меня, – подметила морская свинка. – И вправду, родичи мы! Вот только вместо коготков что-то…» Она ведь в городе жила и копыт раньше ни у кого не видела.

– Добрый вечер! – как можно громче повторила свинка. Она уже вскарабкалась на обомшелый валун. – Я – морская свинка!

– Кабан я, – буркнул этот зверь недовольно, разглядев наконец путешественницу. – Какая такая ты «свинка»? И на подсвинка не потянешь!

Здесь эта буркатая громадина с маленькими глазками и страшными трёхгранными клыками на длинном рыле сразу и забыла о маленькой гостье. Упёрся носом в землю. Да как пошёл вперёд – только комья от борозды отваливаются. Он, оказывается, червей выкапывал – лакомство!

На его пути задрожал куст и склонился к земле. Обидно стало морской свинке.

– А ты… а ты!.. – как можно громче крикнула она. – А ты про глобус знаешь? И какое море голубое?! У тебя… даже блюдечка никогда не было! Вот!

Кабан остановился. Растерянно поднял рыло – задумался. О море он не мечтал – зачем ему? Глобус какой-то… Вот он знает, где люди картошку посадили… туда бы!.. да стреляют ведь… А что в блюдечке ему никто пить не давал, ве-ерно… Он взглянул на морскую свинку с уважением.

– Ты откуда взялась здесь? – спросил.

– Откуда-откуда… из дому пришла, вот! – И добавила уже более милостиво: – Так родственников не встречают. Даже люди мне яблоки с печеньем приносят, а ты!..

– Лю-уди? Тебе? – совсем зауважал её кабан. – Занят ведь я. Так, может, мы с тобой родня? Ты куда путь-то держишь?

– Я – к своему морю. От него вся земля на глобусе голубая, вот! Хочешь, я и тебя с собой возьму. Ты хоть плавать умеешь?

У кабана даже голова закружилась: и моря у него не было. Его даже горным не называли или там – лесным… Или хоть бы камышовым, как коты бывают. Тех котов ещё хаусами зовут, хотя они, как и кабаны, в тугаях живут по речкам. Подумаешь – нору барсучью займёт или лисью, да шерстью выстелит, ему уже и имя особое. А они, кабаны, везде живут! И все будто одинаковы: кабан, и вся недолга… Пойти, что ли, с ней?

– Плавать умею… Жёлуди хоть у твоего моря есть?