– Если это так важно, то ври мне, скрывай, обижай меня. Бель, пока ты говоришь, что это необходимо, я готов принять все. Прошу тебя, просто больше не пугай меня так сильно. Прошу тебя, просто будь рядом…

Его руки дрожали. Я тогда впервые задумалась о том, помнит ли меня Дориан новорожденной. Хранятся ли у него воспоминания юного кронпринца, преподнесшего мне подарок на первый день рождения? Теплил ли он ко мне те же странные чувства, что и я, с самого раннего детства? Что ты думал о маленькой эрцгерцогине, тренировавшей каллиграфию на письмах к тебе? Радовался ли каждому новому аккуратному завитку, как я? Сохранил ли первый стих, написанный мной?

На следующий день я уже чувствовала себя сносно, намеревалась вернуться к расписанию, но Дориан строго наказал лежать в постели и даже стакан в руки не брать. Служанки суетились вокруг него, раздающего приказы, с серьезным лицом кивая и поддакивая. Это была надоедливая забота, но все же милая. В конечном итоге только через три дня мне разрешили самой спускаться на этаж ниже, дабы посетить библиотеку, и то разрешение было выдано лекаршей, которая отчитала императора за чрезмерную строгость. Время наконец задвигалось в привычном русле, скользя лучами солнца по книжным страницам. К вечеру за мной приходил Дориан, уносивший в спальню на руках.

– И сколько раз мне вам повторять, что ноги мои в полном порядке, так что я в силах дойти сама.

– Кто же спорит? Ножки просто прелесть! – Он поднял меня выше, чтобы чмокнуть в согнутые колени. – Но мне так нравится носить свою жену на руках, неужели откажешь в таком маленьком удовольствии императору?

– Не хочу… – прошептала я на кровати в постоялом дворе.

– Что вы сказали?

В комнате остался лишь Карлайл, а за окошком уже перекрашивал небо рассвет. Неужели я проспала всю ночь, а нового воспоминания так и не пришло? К добру ли это?

– Я ничего странного не говорила во сне?

– Хватило и того, что вы внезапно свалились с жаром, – обеспокоенно буркнул рыцарь, – не будем ждать, отправляемся в поместье Вильямс немедленно.

– Исключено. Я хочу увидеть кострище, – я отвернулась к окну в надежде скрыться от взгляда Карлайла, – переживать не о чем, в ближайшее время подобное не повторится.

– Это что, не впервые? И вы не потрудились предупредить меня? Не дали распоряжений? Госпожа, видимо я забыл свое место, раз считал, что мы партнеры, способные доверять друг другу.

В его обиде не было ничего удивительного. Он стал моим учителем, когда ему исполнилось всего 15 и с тех пор мы провели несметное количество часов в тренировочном зале. Карлайл потратил так много сил для приведения моего бесполезного тела в приемлемую форму, терпел мои слабые руки и бесконечные повторения одного и того же. Он обещал, что сделает все, чтобы мне не пришлось показывать свои жалкие потуги в реальном бою, а если уж судьба не будет благосклонна, то он встанет со мной плечом к плечу… Как я могла забыть предупредить его?

– Мне жаль, что тебе пришлось видеть меня в таком жалком состоянии. И я виновата, что не предусмотрела вероятность приступа. Ты простишь меня?

Эти карие глаза смотрели с такой же обидой на мать, бросившую 8-летнего сына? Тошно. Как же омерзительно чувствовать себя виноватой.

– А что мне остается? – он вздохнул. – Что бы я делал, умри вы здесь вот так?

У нас было отвратительное настроение до самого ужина.

*

С закатом на улице стало совсем пустынно. Как и прочие жители деревни, мы с мадам были в доме, готовясь к ночному празднеству.

Арка собрала мои волосы в две косы и завязала их на лбу вместе, а получившийся обруч накрыла белым платком, края которого обернула вокруг моей шеи.