– Ваше Величество! – меня одернул голос Карлайла, заставив выбраться из тревожных мыслей и понять, что я едва не задыхаюсь.

– Все… Все в порядке, – прохрипела я, а рыцарь достал из сундука бутылку с водой и наполнил ей бокал.

– Вижу я, как все в порядке, – я приняла сосуд, – у вас руки трясутся, может мне напоить вас? Разольете ведь.

– Не стоит, – смех был сдавленным, – если я попить не могу без помощи, то как смею носить титул монарха?

– Думал, что за пределами дворца вам будет лучше, но, видимо, обманулся.

– Я себя не утруждала политикой, верила, что умру до Дориана, когда мой сын будет достаточно взрослым, дабы принять корону. Сейчас же ощущаю себя так, словно иду с кувшином на голове, который даже придержать не могу.

– Вам не стоит так говорить.

– Все эти странные движения на западе лишь от того, что на троне женщина. Почувствовали возможность… Слабая, неумелая – так они обо мне и говорят, уверена, да и правы они. Если начнется война, то причиной ее будет мой эгоизм.

– Вы лишь хотели защитить кронпринца Адама. Если бы вы отправили его на битву в царстве, он мог бы пострадать, к тому же, Цимбидиум с трудом в нынешнее время можно назвать подконтрольными землями.

– Верно, они могли бы взять Адама в заложники, требуя отсоединения от империи, – кивнула я, – это позволило бы им получить больше свободы в морской торговле…

– Но?

– Но даже если есть риск, мне нужно было отправить Адама на сражение, ведь для империи он в первую очередь кронпринц, а уже потом чей-то сын.

Я откинулась на спинку неудобного сидения и закрыла глаза. Вновь головная боль. Для меня оказалось невыносимо сложно совмещать роли матери и правителя.

– А я бы хотел себе такую мать, – вновь слова мужчины оторвали меня от тревожных мыслей, – меня выбросили из дома в 8 лет, так как не могли прокормить. Моей маме было плевать, что единственным спасением для меня будет вступление в ряды армии в качестве оруженосца, она даже не написала мне ни разу до момента, пока я не отличился в битве и не получил титул рыцаря.

– Кажется, тебе было 20 при посвящении? – с легкой улыбкой спросила лишь для того, чтобы разговор увел меня подальше от тяжелых дум. – Что же она написала тебе спустя столько лет?

– Не знаю, я сжег письмо, – он с легкостью пожал плечами, – помню, как смотрел на конверт и не мог понять, что же я хотел увидеть в этом послании. В итоге решил, что единственное мое желание – оставить все в прошлом.

– Мне жаль.

– Есть ли смысл жалеть человека, служащего напрямую императрице? – карие глаза обратились ко мне. – Я личный учитель фехтования Ее Величества, сопровождающий рыцарь императрицы, один из лучших мечников империи. Может я бы и не стал таким, не выбрось меня мать на улицу.

*

Небольшая деревня у реки выстроилась рядом с рисовыми полями, на которых и работала большая часть жителей. К большому нашему счастью, через это поселение так же проходил торговый путь, так что Карлайл быстро нашел постоялый двор, в котором мы могли бы остановиться.

– Нам бы хозяина, – обратился рыцарь к сидящему на лавочке у входа в двухэтажное здание курящему мужчине.

– А, мадам, – незнакомец улыбнулся, – да вон она, прям за спиной вашей. Мадам!

– Чего кричишь, бездельник? Иди коли дрова!

Перед нами была пожилая женщина с курчавыми седыми волосами, собранными в пучок. Ее пышное тело было закутано в зеленое платье, поверх которого красовался белоснежный фартук.

– Чего колоть-то, вон гора в сарае лежит!

– То же мне гора, на два дня едва ли. Иди, кому говорю, пока не зашибла тебя!

Милая старушка хоть и ворчала, но явно без злобы. Ее фигура и карие глаза напоминали мне о няне, приставленной ко мне во дворце.