– Я эта… летать боюсь, – хрипло выдавил он из себя.

– Да ладно. Все будет нормально. Сейчас сядем, откинешься в креслице и отдохнешь.

– Какой отдохнешь?! Говорю тебе – летать боюсь!

Я пристально посмотрел на Серегу. По глазам было видно, что он не шутит. Лицо вытянулось и приобрело землистый оттенок, глаза стали красными, как у рака. Видок, прямо скажем, так себе. Интересно, я так же выгляжу после этой ночи?

– Это тебе в наказание за то, что ты потащил меня на Кубу, не спросив.

В ответ я получил взгляд, полный ненависти и отчаянья одновременно. Кто бы знал, что этот мастодонт летать боится? Серега все-таки – забавный персонаж. Подкову руками согнуть – это на раз-два. А вот в самолет сесть – это проблема. Я встал.

– Пойду, поищу аптеку. Может у них успокоительное есть.

– Не надо. Я упаковку «Новопассита» взял.

Я снова посмотрел на Серегу. Упаковки должно было хватить. Я снова сел.

– А «Новопассит» с алкоголем как сочетается?

– Нормально. Я прочитал инструкцию. Там травы одни. Без химии.

– Тогда ладно.

Объявили посадку. На Серегу было жалко смотреть.

Мы прошли регистрацию на рейс первыми, но почему-то сидели не в первом ряду «эконом— класса». Серега уселся у окна и тут же закрыл шторку иллюминатора. Настроение у него было подавленное. Я пригласил стюардессу, объяснил ситуацию и попросил воды запить таблетки. В это время Серега вытаскивал таблетки из упаковки и собирал в руке. Одна, две, три… десять.

– Не много?

– Нормально!

Мы сидели молча, наблюдая, как рассаживаются пассажиры.

– Почему-то мне кажется, что этот полет ты запомнишь лучше меня.

– Заткнись!

Я откинулся в кресле, закрыл глаза и улыбнулся. За все когда-нибудь приходится платить.

Мы летели уже минут десять. Серега напоминал героя фильма про космонавтов. Сцена выхода космического корабля из плотных слоев атмосферы. Он сидел, откинувшись головой назад, крепко вцепившись в подлокотники. Глаза закрыты. Как только самолет начал разгонятся на взлетной полосе, я не успел среагировать, и огромная лапища Сереги вцепилась мне в руку. Я пытался вырваться. Бесполезно. Было больно. По мере увеличения скорости рука сжималась сильнее. Я предпринял еще одну попытку, когда самолет оторвался от земли и хватка ослабла. Получилось.

Я сидел и разминал руку. Лететь предстояло тринадцать часов. Если так будет и дальше, то Серегу из самолета мне придется вытаскивать волоком.

Самолет набрал высоту и лег на курс. На телевизорах в салоне показывали карту и прочие интересные циферки, которые убеждали, что до Кубы еще очень и очень далеко. Я им верил.

– Достань вискарика, – попросил Серега.

– Оно тебе надо?

– Надо!

По салону девочки-стюардессы в передничках и с колясочками развозили напитки. Я встал со своего места и полез в отделения для ручной клади. Позади нас сидел уже седой мужик лет сорока с небольшим и чернокожая девушка лет так двадцати пяти. Кожа у нее была цвета молочного шоколада. Она, не отрываясь, смотрела в иллюминатор. Я достал из пакета флакончик Jamesonа и передал Сереге. Он тут же открутил крышку и сделал большой глоток. Я сел.

– Слышь, за тобой черненькая сидит. Ничего так.

– Ой, братан. Мне сейчас не до этого.

Я посмотрел в промежуток между сиденьями. Девушка оторвалась от иллюминатора и беседовала со своим соседом. Правда, ничего. Симпатяшка. Не очень крупные черты лица, глаза большие, улыбка огромная, в 32 зуба. Зубы белые-белые.

Через некоторое время раздали еду. И когда мы закончили трапезу, я решил поспать.

Перед тем, как мне отойти в миры Морфея, Серега предложил поменяться местами, мол, у иллюминатора сидеть ему неудобно, коленки упираются. Я сострил по этому поводу, и мы поменялись местами.