– Собачка! – радостно воскликнул он.

И правда, перед ним оказался щеночек. Черненький, симпатичненький, хотя немного и толстоватый.

– Какой симпатичный!

Мишка стал звать щенка. Сам он никак не сумел бы к нему подъехать, тут уже мешал не только бордюр, но и высаженные кусты, и старые деревья.

– Иди сюда! Барбосина! Барбосик! Иди сюда!

Щенок (и как только он сумел догадаться, что зовут именно его?) перестал скулить и прислушался, а затем медленно и не очень уверенно направился в сторону мальчика.

– Давай, давай, еще немножечко, Барбосик, беги ко мне.

«Беги» – это звучало очень громко для того способа передвижения, которое применял щенок. Его короткие лапы переставлялись с некоторым трудом, а пузо зачастую чиркало по земле. Щенок выглядел несколько вялым, хотя вполне возможно, что он просто был еще совсем маленьким и ничего толком делать не умел. Но все же собака старалась изо всех сил. А Мишка ее отчаянно поддерживал.

Сколько времени прошло, сказать трудно, для Мишки это было не более минуты, для щенка – часа два. А для нас – всего пару строк. Но время временем, а передвижение передвижением. Щенок добрался до коляски и стал тыкаться в нее носом. Он пытался достать до ног мальчика, но для этого ему нужно было встать на задние лапы, а это у него почему-то не получалось.

– Придется тебя дрессировать, – весело сообщил щенку Мишка и попытался дотянуться до него рукой. Не получилось. Слишком сильно наклоняться мальчик не решился, боясь вывалиться из коляски. Ногами пошевелить он не мог, чтобы еще и ногой привлечь внимание щенка. Поэтому он продолжал просто подзывать щенка, наклоняясь вперед насколько было возможно.

Щенок, чувствуя, что его зовут и хотят приласкать, удвоил свои усилия, пытаясь взобраться на подножки инвалидного кресла. У него почти получилось, но он вновь свалился на асфальт, прямо на спину. Неуклюже перевернулся и вновь предпринял очередную попытку. Мишка решился на более отчаянный шаг – поставил кресло на тормоза и постарался наклониться как можно ниже. Левой рукой он держался за подлокотник, а правой тянулся к щенку.

– Давай, щеночек, давай. Еще немножечко, постарайся, – шептал он.

Сначала ничего не получалось, но затем Мишка стал потихонечку раскачиваться – рывочек вперед, затем откат назад, затем еще один рывок и снова слегка приподняться, третий рывок, четвертый… Лишь на шестой раз у него получилось ухватить щенка за шкирку и потянуть его наверх. Сначала удалось затащить его на подножки, и лишь затем Мишка сумел поднять щенка к себе на колени.

– У, какой ты симпатичный, – разглядывал он маленькую, острую мордочку собачки. Щенок радостно бил хвостиком и пытался лизнуть Мишку в нос. – Нет, нет, в лицо не надо, – хохотал мальчик, уворачиваясь от мокрого язычка.

– Чего это ты тут хохочешь без меня? – раздался голос Пашки.

– О, привет! – продолжая смеяться, воскликнул Мишка.

– Привет, привет. Ты где его взял?

– Да вот здесь и взял, только-только на колени затащил, – пояснил Мишка. – А ты как меня нашел?

– Тебя трудно не заметить, – весело ответил Пашка. – Иду к твоему подъезду, смотрю, а ты у другого подъезда чего-то прячешься. Пошел посмотреть. И вот я тут.

– Это хорошо, а то мне неудобно было бы сейчас с телефоном возиться.

– Щенок симпатичный, но чего ты будешь с ним делать? – Пашка протянул руку и стал гладить собачку за ухом.

– Об этом я, честно говоря, даже не думал. Но, может быть, этот щеночек специально меня тут дожидался? Возьму его домой. Видишь, его явно тут бросили.

То, что щенок явно был брошен, сомнений не вызывало. То ли это бывшие хозяева какие-нибудь постарались – сначала взяли, а потом он им надоел, то ли какая-нибудь бездомная собачка ощенилась, вот только тогда куда подевались все остальные щенки? Пашка предположил, что все же, скорее всего, щенка просто выбросили из дома. Причем специально.