– Нет, – мне протянули стакан с водой, в который я вцепилась, как в последнюю надежду. – Моя магия даже в малых дозах очень сильна и может причинить тебе значительный вред.

– Но я не хочу… не хочу… – я не могла закончить фразу. Если добровольно меня отпустить было невозможно, то почти любая магия, кроме посмертных чар, заканчивалась вместе с последним ударом сердца. А этот вариант мне совсем не подходил. Глотнув воды, чувствуя, как дрожь в теле, несмотря на попытки ее сдержать, все нарастает, я подняла взгляд на Стратега. – Я не хочу, чтоб меня убили.

**

Измир

Уже одного того, что Дженай опустилась передо мной на колени, было довольно, чтобы вывести из себя. Такое добровольное унижение выглядело совершенно неприемлемым, а ее слова…

«Я прошу развод».

Это было последним, чего я ожидал от такого внезапного визита. На самом деле, у меня и идей-то не было никаких, когда Салик объявил о приходе супруги. Я помнил, что вездесущие няньки Дженай подобного до крайности не одобряли, так что случиться должно было что-то из ряда вон. К примеру, Владетельная имела право лично явиться к мужу и сообщить о беременности. Но это делалось с такой торжественностью, в заранее назначенное время и перед всем двором, если я верно помнил, что ни у кого и сомнений не оставалось. Но не через полгода после нашей последней совместной ночи. И не тайком, в предзакатный час, когда дворец только начинает просыпаться.

И вот, моя княгиня, с которой у нас никак не складывалось, стояла на коленях, на пушистом ковре, заметно дрожа от ужаса и собственной смелости. Если я хоть что-то понимал в их женских делах, она только что нарушила с десяток традиционных правил, которыми ее пичкали Вати и Манен. Шокировала сенаторов.

И решила принять изгнание взамен брака со мной.

И пусть я чувствовал восхищение ее смелостью, тем, что она обошла соглядатаев и таки сумела добраться до меня, чтобы высказаться самой, внутри поднималась холодная волна, которая могла бы затопить ко всем демонам, половину города. Не будь во мне достаточно самообладания.

– Оставьте нас.

Я знал, что слухи по дворцу разбегутся в считанные секунды, как пожар в жаркую ветреную погоду, но это было не столь важно. Ни Манен, ни Вати не рискнут сейчас нас прервать, а помимо этих двоих, действующих по разным причинам, но почему-то оказавшихся на одной стороне, был ли кто-то, кто мог еще указывать Дженай или остановить ее?

Дверь тихо закрылась за сенаторами, и я почувствовал, словно меня окутало светом. Странное ощущение, что я наполнен магией по самые кончики пальцев, хотя и не призывал ее сейчас, было очень ясным. В груди, как огромный смертоносный, но спокойный зверь, заворочалась сила. Управляемая и могучая.

Прислушиваясь к себе, видя, что и состояние Дженай изменилось, я помог супруге подняться и усадил на диван. С ней что-то происходило. Не было того привычного ощущения страха, что тянулся от нее тонкими щупальцами в мою сторону, хотя по всем правилам ей сейчас полагалось бояться. Но нет, стоило нам остаться одним, как все пришло к какому-то равновесию. Всего на несколько мгновений, но этого было достаточно, чтобы я уверился в правильности собственного решения: путь, который нам указывали няньки Дженай – в корне неверный. И у нас все еще есть надежда на счастье.

Я внимательно слушал то, что говорила княгиня, удивляясь, что она готова поступиться всем, своим именем, богатством, властью, ради того, чтобы жить в маленьком домике на берегу океана. Это казалось странным. Особенно после того, как в течение всех четырех лет брака мне не поступало от нее ни единой просьбы или намека на возмущение. Однако выходило, что и Дженай невыносимо устала от нашего положения.