Уже начиная волноваться по-настоящему и думая о том, что если бы Дима вдруг заболел, хотя в пятницу он был совершенно здоров, то он бы обязательно позвонил ей домой или на мобильник, Ирина Генриховна решила перезвонить часом позже, как вдруг ожил ее мобильник. Она невольно вздрогнула, и, как оказалось, не зря.

Звонок был от Марины Чудецкой, и по одному только ее голосу, наполненному тревогой, можно было догадаться, что с Димой что-то случилось и срочно требуется помощь. И еще Ирина Генриховна невольно подумала о том, что, видимо, не зря зациклилась сегодня на своем ученике, хотя, казалось бы, и без него хлопот выше крыши.

– Ирина Генриховна, дорогая… – голос звонившей буквально вибрировал от волнения, – Дима… Дима пропал.

– Это… это как – пропал?

– Ну ушел из дома – и нет его.

– Простите, а разве он не заболел?

– Заболел?.. – эхом отозвалась Чудецкая. – Нет! Нет-нет. Он совершенно здоров был. Да и вчера, когда я уезжала на работу…

– Простите, но я-то думала, что он действительно загрипповал и оттого уже второй день не появляется в училище. И сама только что вам звонила.

– Господи, да здоров он был, здоров! – едва ли не рыдала мать Димы. – И вчера, когда я уезжала на работу, он тоже собирался в училище. Я и вечером, когда вернулась домой, и ночью, когда глаз не сомкнула, и утром, когда обзвонила всех его друзей…

– Выходит, он еще вчера ушел из дома – и до сих пор от него ни звонка, ни привета?

– Да! Да, да, да!

– И часто с ним подобное случается?

– В том-то и дело, что первый раз.

– Что?.. – удивилась Ирина Генриховна. – Он ни разу не оставался ночевать у приятелей? Или…

Она хотела сказать «у девушки», но ее опередила Чудецкая:

– Господи, да не в этом дело, оставался он у кого-нибудь или не оставался! Конечно, случалось, что и дома не ночевал. Но… вы только поймите меня правильно. Договоренность у меня с ним: если у кого-нибудь остается или загулял не в меру, он всегда звонил мне и предупреждал, что ночью домой не придет или же придет поздно вечером. А тут… как в пропасть провалился.

Слушая взвинченный голос Чудецкой, Ирина Генриховна вдруг переключилась мысленно на свою собственную дочь, которая пока что ночует только дома, и невольно подумала о том, что не за горами тот час, когда она вот так же будет не спать вечерами, поджидая Нинку с дискотеки или со студенческой гулянки. И почувствовала вдруг, как сжалось сердце и болезненным холодком кольнуло под ложечкой.

– Простите, Марина Станиславовна, а вы… вы пробовали прозвониться Диме? Он же с мобильником не расстается.

– Неужто не пробовала! – совершенно глухим, неожиданно севшим голосом отозвалась Чудецкая. – Через каждые десять минут номер набираю.

– И что? Долгое, очень долгое молчание, тяжелый вздох и…

– Не отзывается, я… я уж не знаю, что и думать. Даже больницы все обзвонила.

– А в милицию… в милицию не обращались?

– Нет, – отозвалась Чудецкая и замолчала, видимо думая о чем-то своем.

– Но почему – нет? – удивилась Ирина Генриховна. – Если Дима пропал и не отзывается на мобильный звонок…

– Ну, во-первых, в милиции просто посмеются над тем, что совершенно взрослый парень не ночевал всего лишь одну ночь дома, а его мать-дура уже с ума сходит по этому поводу, а во-вторых… – Она замолчала, видимо не решаясь рассказать что-то глубоко тайное, может быть, даже очень неприятное, – наконец собралась с духом и негромко, будто боялась, что ее может услышать кто-то совершенно посторонний, сказала: – У Димы, как и у всякого творческого человека, маленькая склонность…

– К легким наркотикам? – чувствуя нарастающую заминку, подсказала ей Ирина Генриховна.