– У вас есть дети? – Вера медленно перевела взгляд на Женю. Та вздрогнула.

– Нет. У меня нет детей.

– Тогда вы не поймете…

– Уж объясните мне, непонятливой. – Женя вдруг начала заводиться. Еще не хватало, чтобы эта неудачница учила ее жизни.

– Я не могу перестать волноваться, это сильнее меня. Лева – это все, что у меня есть, – выдала она банальную фразу.

– Единственный ребенок? – Девушка привычным жестом откинула челку, выбившуюся из идеального пучка.

– Да.

– А ваш муж, где он? Может, позвоните ему, чтобы тоже приехал в больницу?

– У меня нет мужа, – тихо прошептала Вера и отвернулась к окну.

Женя с трудом подавила вздох.

Через две минуты она затормозила возле приемного отделения районной больницы. Бросив машину возле входа, она взбежала по ступенькам. В приемном сидели два человека, пожилая медсестра неторопливо делала запись в журнале.

– Здравствуйте! У меня в машине мальчик без сознания, – зачастила Женя, переводя дыхание.

– Несите сюда, я врача вызову, – не отрываясь от писанины, приказала медсестра.

– Как – несите? – Женя была немного шокирована. Последний раз, когда она попала в больницу с растяжением связок, ее возле входа встречал санитар с креслом-каталкой. Правда, клиника являлась частной, но все равно, нельзя же вот так просто «несите».

– Мне нужны носилки, – безапелляционно заявила Женя. Медсестра подняла на нее усталый взгляд.

– Девушка, вы или несите мальчика сюда сами, или ждите час-полтора, пока кто-нибудь освободится.

– А если он умирает? Он уже посинел весь!

– Тогда вы просто зря тратите время. – Медсестра вернулась к записям в журнале.

Кипя от возмущения, Женя бросилась назад к машине. Заглушив двигатель и достав Леву, она понесла его в приемное отделение. Машину так и бросила прямо возле входа. Из чувства внутреннего протеста. Вера семенила рядом.

Медсестра, оставив писанину, уже встречала их в приемном. За короткое время отсутствия Жени она умудрилась где-то раздобыть каталку и выкатила ее прямо к дверям. Женя, войдя в больницу, чуть не споткнулась об нее.

– Вот сюда кладите. – Медсестра расправила посеревшую простынь на каталке. Женя обратила внимание на ее руки. Без маникюра, рано состарившиеся. И хотя сама женщина выглядела не старше сорока, руки выдавали с потрохами, что она уже отпраздновала пятидесятилетний юбилей.

– Вот так, сынок. – Медсестра взяла Леву за руку и послушала пульс. Бросила встревоженный взгляд на Женю. – А давайте мы вашего сына сразу к доктору поднимем. Наверх, в реанимацию, – предложила она и толкнула каталку в направлении лифта.

– Это не мой сын, – огрызнулась Женя и обратилась к Вере: – Ну что, я пойду? Всего доброго, не болейте.

Лева неожиданно разразился новым приступом кашля. Кровь брызнула фонтаном. Женя увидела, что Вера снова закатывает глаза, и тут же подхватила ее.

– Соберись, тряпка! Хватит валиться, ты сыну нужна! – уже не сдерживая эмоции, затрясла она Веру.

Медсестра не обращала на них внимания. Ускорившись, она направила каталку с Левой к лифту.

– Потерпи, милый, сейчас тебе помогут, – бормотала она, игнорируя слабые протесты оставшихся в приемном покое граждан. Более чем тридцатилетний опыт работы подсказывал ей, что этому мальчику помощь сейчас нужнее всех.

Лифт открылся. В нем стояла бабушка – божий одуванчик лет ста на вид. Одетая в белый халат и косынку. При виде окровавленного Левы не высказала никаких эмоций. Взглянула на медсестру.

– Куда его?

– На пятый. – Та обернулась к Жене, поддерживающей Веру: – Вы идете?

Женя посмотрела на Веру, та была в полуобморочном состоянии. Крепко сжав ее руку, Женя потащила Веру к лифту. Похоже, этих двоих нельзя оставить ни на секунду.