Она вошла, не сводя с меня глаз. Я спросил, не хотят ли они оставить свои вещи в прихожей, но они не захотели, и я проводил их в кабинет. Вульф, сидевший в кресле за своим письменным столом, с минуту поколебался, затем встал. Я это оценил.
Он никогда не встает при появлении мужчин. Если же входит женщина, то, как правило, объясняет (коли берет на себя труд говорить), что остается в кресле, так как вставать и снова усаживаться для него предприятие более серьезное, чем для большинства людей.
Я знал, почему он нарушил свое правило. Это был знак уважения, предназначенный мне. Ведь я не просто обеспечил явку нужных ему свидетелей, но и приурочил их появление к той самой минуте, когда он готов был их принять.
– Миссис Шепард, – представил я, – это мистер Ниро Вульф. Мисс Нэнсили Шепард.
Вульф поклонился:
– Здравствуйте, леди.
– Мой муж, – проговорила мамаша с испугом, но в голосе ее слышалась решимость. – Где мой муж?
– Он скоро будет здесь, – заверил ее Вульф. – Его задержали. Садитесь, мадам.
Я улыбнулся ему и покачал головой:
– Весьма обязан за попытку мне помочь, но тут другое. – Продолжая улыбаться, я повернулся к дамам: – Мне нужно кое-что объяснить – не только вам, но и мистеру Вульфу. У вас с собой телеграмма? Не дадите мне ее на минутку?
Мамаша открыла было сумочку, но Нэнсили остановила ее.
– Не давай ему телеграмму! – И накинулась на меня: – Немедленно выпустите нас отсюда!
– Нет, – возразил я, – немедленно не получится. Я непременно выпущу вас, но через пять минут, если вам еще захочется уйти. Чего вы боитесь? Разве я не позаботился о том, чтобы вы позавтракали? Сначала я хотел бы объяснить мистеру Вульфу, а потом вам. – Я повернулся к боссу: – В телеграмме, которая лежит в сумочке у миссис Шепард, говорится: «Садись на первый же поезд до Нью-Йорка и иди в контору Ниро Вульфа в доме номер девятьсот восемнадцать по Западной Тридцать пятой улице. Он оплачивает эту телеграмму. Возьми с собой Нэн. Встретишься со мной там. Оставь свои вещи в номере отеля. Не тяни резину. Эл». Сол послал ее с телеграфа в Бронксе в шесть тридцать сегодня утром. Вот зачем мне понадобилось снова увидеть уборщика. Слова «не тяни резину» придали телеграмме подлинность, наряду с прочими деталями.
Конец ознакомительного фрагмента.