БЕСПАЛОВА: Кино и театр?

РОГОЖКИН: Да. А какой, блин, вечером театр, если днём в тебя стреляли и с ножом на тебя бросались?

В кабинете находится директор школы и учитель. Директор, закончив читать, откладывает в сторону тетрадь.

ДИРЕКТОР: Да-а-а!

УЧИТЕЛЬ: Как вам этот детский опус, Галина Андреевна?

ДИРЕКТОР: Впечатляет, Алла Леонидовна.

УЧИТЕЛЬ: Ребёнку всего двенадцать лет, а описывает ужасные вещи. И, заметьте, со знанием дела.

ДИРЕКТОР: Согласна. Глубоким знанием.

УЧИТЕЛЬ: И это сочинение «О моей любимой маме»!

ДИРЕКТОР: (Читает). «Моя любимая мамочка целый день режет закоченелые трупы, чтобы отделить больные органы от здоровых и по ним определить, отчего умер человек».

УЧИТЕЛЬ: Это ещё ничего. Вы вот это почитайте.

ДИРЕКТОР: (Читает). «Мою маму на работе называют Горгоной. Это страшное чудовище, от взгляда которого все каменеют. Но я всё равно её люблю». Бедный ребёнок!

Директор закрывает тетрадь и поднимается из-за стола.

ДИРЕКТОР: Алла Леонидовна, вы вызвали мать в школу для беседы?

УЧИТЕЛЬ: Вызвала, Галина Андреевна. Она сейчас должна прийти.

ДИРЕКТОР: Вот и побеседуем. Вы с ней раньше встречались?

УЧИТЕЛЬ: Нет. В школу всегда приходила бабушка.

ДИРЕКТОР: А бабушка такая же? Или вменяемая?

УЧИТЕЛЬ: Как вам сказать? Как все мы – учителя общеобразовательной школы. До пенсии она работала завучем.

ДИРЕКТОР: Значит, тоже со странностями.

Рогожкин и Беспалова выходят из квартиры. На площадке между третьим и четвёртым этажом Сонина. Она снова вынимает пистолет с глушителем и выходит на позицию. Прицеливается и собирается стрелять, но в это время на четвертом этаже открывается дверь. Сонина быстро прячет пистолет под курточку. Из квартиры выходит мужчина с собакой. Сонина понимает, что снова не может стрелять. Она улыбается и приседает. Собака сразу бросается к ней, виляя хвостом.

СОНИНА: Ух, какая симпатичная собачка. Как тебя зовут?

Сонина, прячась за мужчиной, спускается вниз и выходит из подъезда.

В кабинете за столом сидит Мироненко, Игнатьев и Сухарева. Секретарь Данилин делает опись документов. Папки с переписанными бумагами передает Игнатьеву, а тот, молча, складывает папки рядом с собой. Гора документов не уменьшается.

СУХАРЕВА: Можно было просто посчитать папки.

МИРОНЕНКО: Нет уж. Эти приколы я знаю. В папке потом могут появиться документы, которые я в глаза не видел. А те, которые необходимы, исчезнуть бесследно.

Сухарева вопросительно смотрит на Игнатьева. Тот, молча, кивает в ответ.

СУХАРЕВА: Всё-то вы знаете, Николай Вадимович.

МИРОНЕНКО: Учился, дорогуша, и не один год. Безграмотным в наше время быть – себе вредить. Зазеваешься – мигом в СИЗО оформят.

ИГНАТЬЕВ: Ну, СИЗО от вас никуда не денется. Это я вам гарантирую.

МИРОНЕНКО: Как говорят в народе: «Не говори «Оп!», пока не перепрыгнул!»

Сухарева просматривает папки из сейфа. Мироненко нервничает, бросая на неё короткие взгляды. Сухарева открывает папку. В ней лежат фотографии сотрудников отдела Игнатьева, Рогожкина и самой Сухаревой.

СУХАРЕВА: Вот это сюрприз!

Сухарева показывает Игнатьеву папку с фотографиями.

ИГНАТЬЕВ: Николай Вадимович, можете ли вы объяснить, как эти фотографии попали к вам в сейф?

МИРОНЕНКО: Это не моё. Это вы мне подбросили.

Рогожкин с Беспаловой быстро преодолевают расстояние от крыльца к машине. Рогожкин, прикрывая её от возможной пули, усаживает в машину и захлопывает дверь. Сам садится на место водителя. За ними из-за угла наблюдает Сонина, сидя на мотоцикле. На голове шлем с темным стеклом. Когда машина Рогожкина трогается с места, Сонина заводит мотоцикл и движется следом.