– Вы же так и заказывали – жидкие, – уперлась она. – Мы назад ничего не берем.

Фил решительно оттолкнул тарелку.

– Хорошо, тогда еще два, варить четыре минуты. Может, теперь получится.

Он повернулся ко мне и снова заговорил о своем Новом видении. Официантка раздраженно забрала яйца и крикнула в окошко на кухню: «Еще два, четыре минуты».

На этот раз все получилось. Она со стуком поставила тарелку перед Филом, и он спокойно принялся за еду.

– Так, – сказал я, доев, – короче, завтра иди на Бродвей, куда я сказал, и оформляйся. Через неделю, не позже, получим место на судне. Уйдем в море, и Аллен так ничего и не узнает.

Фил кивнул.

– Отлично, чем раньше, тем лучше.

– Только выбирать не придется, – предупредил я, – куда скажут, туда и поплывем.

– Да все равно, хотя, конечно, хотелось бы во Францию.

– Мне тоже хотелось бы, но ты ведь там был?

– Только с матерью, в четырнадцать лет, и гувернантка вечно вертелась рядом. Я хочу в Латинский квартал.

Я развел руками.

– Латинский квартал в Париже, а мы с тобой увидим только полоску берега в Нормандии. В Париж никак не получится.

– Ничего, прорвусь. Главное – свалить из Америки.

– Во всяком случае, Рэмси Аллен останется за кормой.

– Надеюсь, – кивнул он.

– А в море будет куча времени, чтобы писать стихи, – добавил я.

– Да, здорово.

Джейни пожала плечами.

– Мог бы и здесь, в Нью-Йорке, и стихи писать, и свое видение разрабатывать.

– Здесь Ал, он душит мои идеи на корню, – усмехнулся Фил. – Старому поколению их не понять.

– Не слишком-то ты уважаешь своего достопочтенного наставника, – заметил я.

Фил мрачно скривился.

– Ерунда все это, – хмыкнула Джейни. – Деньги надо зарабатывать. Вот вернетесь, махнем на всю зиму во Флориду или Нью-Орлеан, да мало ли куда… Стихи, тоже мне придумали.

У нас были сигареты, но спичек не оказалось. Фил окликнул официантку:

– У вас спички есть, мисс?

– Нет, – ответила она.

– Тогда найдите, – спокойно и четко произнес он.

Девушка достала из-под стойки коробок и бросила ему, попав в мою тарелку из-под яичницы. Несколько ломтиков картошки отскочили на стойку. Филип поднял спички и дал всем прикурить, потом бросил коробок обратно.

Официантка вздрогнула от неожиданности.

– И зачем только я их вам дала!

Фил молча улыбнулся.

– Может, у нее месячные? – предположил я.

Ко мне тут же двинулся крепкий коротышка.

– Ты что тут, самый умный?

– Ага.

Запахло дракой. Джейни поспешила вмешаться.

– Эта сучка сама все начала. Почему бы вам не найти другую официантку?

Коротышка бросил на нас злобный взгляд и отвернулся.

– Ну их, пошли отсюда, – сказала Джейни, доставая деньги.

Мы нашли скамеечку на Вашингтон-сквер и устроились в тенечке, но мне скоро надоело, я сел на газон и стал жевать травинку, размышляя, какие книги возьму с собой в плавание и как мы с Филом проведем время в каком-нибудь иностранном порту. Фил и Дженни говорили о его девушке, Барбаре Беннингтон – для друзей просто Бабс, – о том, как она отреагирует на его внезапный отъезд.

Мимо шел старый пьянчужка и бормотал что-то вслух. Остановился у нашей скамейки и стал смотреть на меня. Никто не обращал внимания, он начал злиться. Старикашка был проспиртован насквозь, дергался всем телом и рычал.

– А-р-р… – начал он, но потом двинулся дальше.

Фил с Джейни продолжали разговаривать. Вдруг старик вернулся и снова уставился на меня.

– Ты кто? – прохрипел он.

Я дернулся и прорычал: «А-р-р».

– Иди домой! – прикрикнул на него Фил.

Старикашка испугался и потащился прочь, продолжая дергаться и рычать на скамейки и деревья.

Мы посидели еще немного и пошли домой. Фил сказал, что идет прямо к себе и начинает собираться. Он снимал двухкомнатную квартирку с отдельной ванной в семейном отеле неподалеку от Джейни.