– Командир, ты как? – рядом оказался Дацук.

– А ты как думаешь? Кто там в нише?

– Я помогу закрыть забрало, сам посмотришь. Скафандр тебя не слушает, потому что ты ранен и можешь не соображать.

Забрало ожило и плавно сомкнулось перед глазами. Надир запросил картинку с камер дронов. У искореженного «Скорпиона», раскинув руки, лежали два измочаленных осколками трупа. На вид подростки, лет тринадцать-четырнадцать, – это были последние «кроты», взвод выполнил боевую задачу.

Большим плюсом ранения было переключение связи с вышестоящим командованием на командира первого отделения, и теперь голос комбата звенел в шлеме у Гугкаева. Командир же наслаждался тишиной и ковылял, опершись на Дацука. Позади Исмагулова бойцы волочили за шкирку детишек-людоедов, которые вели себя на удивление смирно. Из соображений информационной безопасности аудио и видеозапись в районах проведения спецопераций не велась, зато в штаб БТГ поступали отчеты о функционировании скафандров, так что его фокус с забралом не остался без внимания. Комбат был ярым сторонником строгого соблюдения уставных правил и, наверняка готовил для своенравного командира взвода, какую-нибудь изощрённую кару. Про захваченных «пленных» Надир скромно умолчал, приказ по зачистке логова они выполнили, а малолетних детей нельзя считать опасными боевиками. Комбат привык отдавать приказы на убийство, поэтому не стоит напрягать его мозг гуманитарными тонкостями. Стоило поторопиться, командование приняло решение затопить катакомбы. В эти минуты сапёры готовятся перекрыть подземную реку плотиной, а бойцам взвода предстоит ползком, да ещё и с ношей в виде раненного командира проползти больше километра по узкой норе, прежде чем вновь встать в полный рост. Только оказавшись в медицинском аэромобиле, Исмагулов позволил себе расслабиться и забыться долгим сном без сновидений, а когда очнулся в палате медицинского модуля «Бригады МВП в городской агломерации „Левант“», перед его глазами, в воздухе, висела виртуальная проекция комбата.

– Пришлось настоятельно просить докторов, чтобы вкололи тебе порцию энергетика, иначе ты до конца света проспишь.

– Комбат, я…

– Не напрягайся, мне доложили, как ты маячил с открытым хлебалом перед дыркой в стене. Если бы у тех ребятишек не двоилось в глазах от голода, они бы точно тебе башку снесли. Расскажи мне лучше зачем ты притащил с собой этих оборванцев? Прибывшая в каньон команда эвакуации вела прямую сетевую трансляцию о «доблестных борцах с терроризмом» и тут, в кадре, эти детишки. Компании пришлось приложить определенные усилия, чтобы найти «безутешных родителей», у которых «кроты» похитили детей и требовали выкуп. Будет время, посмотри сюжет, обхохочешься. Только где нам теперь взять человечинки, чтобы накормить этих сироток? Отдать бы тебя под суд сердобольного за невыполнение приказа, да нет теперь оснований.

– Я считаю, что поступил правильно. Эти дети…

– Это «кроты»! Враг! Я лично готов был навсегда засунуть тебя в виртуальный карцер, но к твоей персоне проявило интерес командование. Я больше не хочу видеть тебя в своем батальоне. Надеюсь, пообщавшись с тобой, командование сделает правильные выводы и, не теряя времени, отправит на гражданку! – проекция растаяла, в палате воцарилась тишина, только мирно урчало медицинское оборудование, колдующее над его искалеченной рукой.

Увольнение из рядов МВП не сулило Исмагулову ничего хорошего, за неполные десять лет, его жизнь прочно срослась со службой. Сказать больше, он ничего не умел, кроме как воевать, или готовиться к войне. Война была его хобби, даже отправляясь отдыхать после очередной кровавой заварушки в свою жилую ячейку НОПа на окраине «Леванта», Надир не переставал изучать новинки стрелкового вооружения и боевой техники, упражнялся в тактике на симуляторах, или погружался в изучение разведсводок из неспокойных районов планеты.