– Ничего страшного, до свадьбы заживёт, – осторожно освободив свои ноги из-под головы гиганта, поднялся, разминая одеревеневшие чресла. При дневном свете можно было рассмотреть, что из себя представляла наша тюрьма. «Зиндан» – первая ассоциация при беглом осмотре. И действительно, тюрьма представляла собой яму в скальной поверхности, накрытую сверху толстой деревянной решёткой.

– Эй, есть кто-нибудь? – мой голос отразился слабым эхом от каменных стен. Ожидая ответа, я несколько раз прокричал наверх, перемежая обычные слова с отборным матом, прежде чем услышал шум наверху. На фоне светлого пятна решётки появилось человеческое лицо, что-то нечленораздельно крикнуло и исчезло. Прошло больше часа, прежде чем снова послышался шум. Решётку подняли и в яму спустили деревянную лестницу.

Этаби, услышав шум спускаемой лестницы, нашёл в себе силы присесть и даже попробовал подтянуть своё тело.

– Сиди спокойно, – положив руку на плечо, мягко притормозил хуррита, – в таком состоянии ты не можешь сражаться. Надо заняться твоими ранами, если нас не убили сразу, есть вероятность, что можно попытаться залечить твои раны.

– Арт, это я Виктор, не бросайте в меня ничем, – прокричал сверху знакомый голос Саленко.

– Кинул бы стулом, да только у меня он жидкий, – попытался пошутить, но украинец юмора не понял.

– Каким стулом? Я несу еду, – торопливо добавил Саленко, начиная спуск. Глубина ямы достигала примерно шести метров, это я посчитал по перекладинам лестницы в количестве тринадцати штук.

– Как вы, Арт? Ну вы наделали шуму, весь Хаттуш на ушах, только о вас и говорят, – спустившись, Саленко протянул мне котелок с жидким варевом. Сверху лежали полузатопленные едой лепёшки. Украинец метнул взгляд на хуррита:

– Он умер?

– Хрен им, – взяв из его рук котелок, спросил:

– Воды нет? Нужна вода для питья и для обработки ран Этаби. Лекаря просить, наверное, бесполезно. Кстати, почему ты не с нами в яме?

– Я неплохо усвоил язык хеттов, они через меня общаются с Адой, – самодовольно заметил Саленко, переминаясь с ноги на ногу.

– Ада! Как она? Ей не причинили вреда?

– Арт, она для них богиня, – Саленко смотрел на меня как на маленького ребёнка, – только благодаря ей вы ещё живы.

– Виктор, лезь наверх, нужна вода, много воды и чистые ткани, – я даже подтолкнул украинца к лестнице. Пока я с ним болтаю, мой лучший друг на этом свете умирает.

– Они меня не послушают, – Саленко уже лез вверх, когда я ему крикнул:

– Так прикажи от имени Ады, раз у неё такая власть.

В этот раз ждать пришлось недолго, даже лестницу не стали вытаскивать, но решётку закрыли. Украинец появился минут через двадцать с большим куском тонкой серой ткани и с объёмистым бурдюком воды.

– Нарезай ткань на полосы в стандартный бинт шириной, – пока Саленко «щипал корпию», стал осторожно раздевать Этаби. Во время процедуры снятия одежды хуррит снова потерял сознание, облегчив мне работу.

– Твою мать, – вырвалось при виде обломанных древок стрел: одна сидела в левом плече, вторая в средней трети правого лёгкого на уровне шестого-седьмого ребра. Помимо этих ран была колотая рана в левой подвздошной области, но там уже кровотечения не было. Свернувшись, кровь образовала корочку. А вот самая опасная рана была на пять сантиметров выше мечевидного отростка по правому краю грудины. При каждом вдохе Этаби, оттуда пузырилась не свернувшаяся кровь и мокрота розового цвета.

– Виктор, плохи дела. Без лекаря не обойтись, – украинец подошёл ближе и еле слышно вскрикнул при виде ран на теле хуррита.

– Сейчас просто наложим повязки, чтобы не кровило. Как выйдешь отсюда – бегом к Аде и пусть использует всё своё влияние, чтобы сюда пришёл лекарь.