– Вчера? – меня передернуло.

– Да. – он коротко кивнул. – Я сдался. Я опустил руки. Я был в такой глубокой жопе! Стоял и думал, как хорошо, что все закончится быстро.

– Не вздумай, – не выдержала я, – слышишь, не вздумай! Сколько тебе? 30? У тебя впереди долгая и счастливая жизнь. Со мной или без меня!

– А потом, – продолжил невозмутимо он, – я поднял глаза и увидел тебя. Я ощутил силу, какой никогда не знал. И я не могу потерять тебя. В моей жизни и голове много дерьма. И я тебя обижу.

– С чего ты так решил?

– Тсс, я знаю, что обижу тебя, но ты должна знать, что я не желаю тебе зла. Я эгоистично хочу тебя в своей жизни, но я не желаю тебе зла. Ты сейчас меня не понимаешь, но мне просто нужно ещё немного времени.

– Хорошо.

– Мы друзья? Мы ведь можем быть очень близкими, иногда целующимися друзьями?

– Не уверена, что правильно тебя понимаю?..

– Обещаю, скоро ты всё поймёшь. Просто будь со мной и дай мне силы.

– У меня уже голова идёт кругом! Ты слишком непонятно изъясняешься.

– Потерпи, пожалуйста, немного. Ты такая умная. Скоро ты всё поймёшь и сложишь, но мне нужно набраться рядом с тобой сил и энергии, прежде чем я решусь всё тебе рассказать.

– Ладно, – кивнула я.

Если честно, я совсем запуталась и испугалась этой неясности. Он верно заметил: я умная девушка, поэтому сделала соответствующий вывод из его монолога – он хочет быть «иногда целующимися» друзьями, он собирается меня ранить, хоть и не хочет этого – мы не можем быть вместе, он не заинтересован в отношениях.

Даже не знаю, почему я просто не развернулась и не ушла? Скорее всего, я склонна к мазохизму. И сколько бы я мысленно не оправдывалась, что осталась, потому что дала ему обещание, но обмануть себя не вышло – я влюбилась в него по уши, я не хотела верить его словам, я уже видела яркую картинку нашего совместного будущего.

А, возможно, на краю сознания я понимала, что первая разобью ему сердце, хотя сейчас, как никогда раньше, сомневалась, что смогу реализовать изначальный план.

Несмотря на огромное количество времени, что я проводил с Машкой, несмотря на то, что тянуло меня к ней всё сильней, я старался держать себя в руках и не пересекать границ нашей нежной дружбы. Я не целовал её, хотя иногда безумно и отчаянно прижимал её к себе, хотя и брал её за руку в наших долгих и частых прогулках.

Она приходила на все мои бои. После она тенью проскальзывала в мою раздевалку и ждала. Шли дни. Её глаза становились тусклыми и безжизненными. Я был на грани срыва. Видит Бог, я хотел её до дрожи. Хотел её для себя. Навсегда. Но не имел на это никого права.

Володя уговаривал меня сдаться. Володя уговаривал меня рассказать ей всё. Володя уговаривал меня отпустить её.

Я не мог, просто не мог сделать ничего из вышеперечисленного. В эти дни я ощущал себя трусливым эгоистом и подлым слабаком. Но стоило мне посмотреть на Машу, и я думал, что это того стоит. Во мне жила глупая вера, что всё идёт как положено. Я не видел здорового финала этой истории, но надеялся, если Бог есть, то он сможет разрулить эту ситуацию.

Спустя несколько месяцев после нашего знакомства, жарким августовским днём, Маша, помявшись, спросила:

– Эй, качок, какой у тебя перерыв между боями?

– Две недели.

– Отлично! Давай рванем в Сочи на несколько дней?

– Я не могу, – смутился я. – Прости, но у меня совсем нет лишних денег.

– О, – она изящно изогнула бровь, – не переживай об этом. Мне нужно на книжную конференцию в командировку, я просто выбила себе «плюс один». Уж прости, не ол инклюзив заграничный, но вполне себе ничего обещают.

– Я подумаю.