– Знаешь, мне пришла в голову идея, – заговорила Хлоя, не прекращая грызть ручку.

– Во-первых, прекрати портить своими зубами мою ручку, – заметил я. Хлоя, словно ребёнок, резко вытащила её изо рта и с кислым выражением лица положила на стол. – Если ты хочешь есть, у меня там в холодильнике остались макароны с сыром. Нужно только разогреть. А во-вторых, я уже говорил с психологом. Толком ничего и не узнал. С её слов в поведении девочек не было ничего подозрительного.

– Нет, я не голодна. И как давно ты с ней говорил?

– Да я уж и не вспомню… сколько-то лет назад, а что?

– Вот именно! А Пайпер пропала недавно. Мне кажется, нам стоит снова к ней наведаться и всё разузнать насчёт психологического состояния девочки.

– Почему ты думаешь, что Пайпер посещала психолога?

– А ты почему думаешь, что девочка, которая якобы сбежала, не посещала психолога? – уверенность, чувствующаяся в голосе Хлои, передалась и мне.

Она права. Стоит ещё раз навестить психолога. И ведь действительно, не может быть такого, что если бы девочки просто сбежали, то не были бы проблемными. В школах такое частенько замечают, особенно по поведению. Психологи постоянно следят за учащимися и, в зависимости от ситуации, кого-то приглашают к себе в кабинет, а кого-то нет.

– Но сначала мы поговорим с её классным руководителем. Хорошо?

– А это ещё зачем?

– Предположим, что девочки всё-таки сбежали, – начала развивать свою теорию Хлоя. – Значит, в их семьях были какие-то проблемы. Сначала надо узнать, как долго психолог работает в школе и с кем именно из сбежавших она контактировала. Если были проблемы, то она могла знать о намерениях к побегу. К тому же мнения двух разных людей должны немного отличаться, не думаешь? Мы просто обязаны всё это проверить.

– Попробовать стоит, – я задумчиво кивнул. – Вы молодец, агент Колфилд. Прямо-таки двигатель прогресса в расследовании!

– Хватит тебе, – улыбнулась она. – И прекращай официальничать.

Мы поехали к школе без особой спешки и в полной тишине. Хорошая обстановка, чтобы обдумать всё произошедшее за последнее время.

Почему-то я вспомнил Мишель.

Как-то я зашёл к ней в комнату, а она там сидела посреди бумажной кучи и пыталась красиво нарисовать кота. Тогда у малышки всё не получалось прорисовывать детали, и каждый раз, как у неё не выходило, Мишель просто разрывала листок и начинала заново. Девочке нравилось рисовать, это было неотъемлемой частью неё. Такая любовь к искусству всегда напоминала мне Эмму. Любовь и талант точно передались от матери к дочери. Как-то раз Эмма попыталась нарисовать мой портрет, а я, дурак, всё кривлялся. Девушка тогда ужасно расстроилась, но всё-таки смогла это сделать. По памяти, как мне рассказывала. Запомнила позу, в которой я сидел, одежду, в которую был одет, детали, которые составляли мой образ. Тот рисунок я успешно потерял, как и всё, что было связано с ней. Мишель, а в конце концов, и саму Эмму.

Я убил её.

Мои действия, слова, моё существование потихоньку разрушали девушку, которую я любил, и в конце концов я убил её. Как бы Эмма мне не улыбалась, не говорила добрых слов и не относилась ко мне с теплотой – я всё похерил. Финальным аккордом этой истории стало моё обещание, которое я дал спустя долгие годы пропасти между нами. Если бы я только обратил внимание на Эйдена, который будто знал, что этим всё и закончится. Дал обещание, которое так и не смог сдержать. Начав корить себя за это и буквально утопая в самобичевании, я упустил из виду саму Эмму. Моё «погружение» всегда заключалось в том, что я утопал и захлёбывался. Каждый грёбаный раз. Тогда это начало происходить и с Эммой, а я как будто держал её за руку. У меня был шанс вытащить, вдохнуть жизнь, но я этого не сделал. Просто отпустил. Как итог – очередной удар после смерти Фрэнка, сердце которого не выдержало исчезновения внучки, и вскоре самоубийство самой Эммы, которая повесилась в своей собственной комнате. Когда я решил её проведать, было уже поздно. Я нашёл Эмму висящей на ремне от собственных джинсов. Именно это стало отправной точкой моего окончательного саморазрушения. А сейчас я могу лишь узнать о том, что произошло с девочками, и покончить со всем этим раз и навсегда.