Рафаэль посмотрел на меня, ожидая дальнейших вопросов.

Я же призадумался. Смущало одно, не очень приятное обстоятельство, история не даст соврать: чтобы художнику стать знаменитым, ему нужно всего-навсего умереть. За примером далеко ходить не нужно – тот же Модильяни, на которого я так похож, стал известен только после своей смерти. Что если итогом операции должна быть трагическая смерть художника, который не захотел расставаться со своими полотнами и решил, что лучше сгореть в огне, чем жить, страдая от потери своих «детей»? А эти западные сценаристы и не такое способны накрутить. Да, логика говорит, а чутье подтверждает, что это и есть настоящий план…

– Я согласен.

Глава 5. Шесть дней жизни с Кирой

Безмолвные люди в садовых перчатках бережно паковали картины и складывали их в фургоны черного цвета. Рафаэль отдавал приказы тоном, исключающим неподчинение. Пока шли сборы, кот был заперт в мансарде и громко орал. Бедное животное испугалось, что я его брошу. Но даже подумать об этом для меня было преступлением.

Я чувствовал себя узником средневековой тюрьмы, который вот-вот покинет её. Тюрьмы, ставшей ужасным испытанием, но сохранившей жизнь своему сидельцу. Новый этап жизненного пути нависал надо мной, словно огромный ледник над путешественником. Он медленно приходил в движение, был судьбой и временем, неумолимо сметающим надежды, мечты и планы. На его фоне жизнь одного человека была ничтожно мала и ничего не значила. Я боялся быть раздавленным ледником человеческих судеб, боялся затеряться в мире людей, среди бесполезности и бессмысленности их существования. Жизнь отшельника, с её мучениями и трудом над полотнами, показалась мне идеальной, ежедневные разговоры с котом – увлекательными и интересными. Даже в страхе и отчаянии сражений с лесными божествами было что-то притягивающее, как в приключениях отважных исследователей из прошлого. В какой-то момент появилось стойкое желание остаться на даче и вернуться к ставшему таким привычным и родным одиночеству. Эти мысли почувствовал Рафаэль, он сканировал их с такой легкостью и прозорливостью, будто все, что творилось у меня в голове, транслировалось на лбу.

– Не переживай, Модильяни. Дорога к славе будет прямой и короткой. В отличие от других у тебя персональный водитель. Все будет хорошо, ты под моей защитой. – Он дружески похлопал меня по плечу и крикнул, чтоб все поторопились.

Два фургона и грозный «гелик» Рафаэля ожидали, пока я соберусь. Сборы были недолгими – кроме Автобуса, забирать было нечего. Кот, привыкший к путешествиям, уселся у меня на коленях, и мы тронулись. Я мысленно прощался с одиноким домом, стоящим на краю вселенной, его воинами и мудрым деревом. Машина увозила меня из странного сказочного мира, который навсегда останется в моей душе.

Уткнувшись головой в стекло, я посмотрел в сторону леса. В глубине его теней стоял Слава и, улыбаясь по-доброму, махал рукой – прощался. Я так и не познакомил его с Рафаэлем. Картина «Смерть бедного человека» осталась на даче, она была спрятана на чердаке в надежном месте, укрытая от непогоды и пыли. Я знал: она ждет моего скорейшего возвращения.

На Новорижском шоссе нас ждали пробка и ливень. Сделав вид, что засыпаю, я, прикрыв глаза, принялся анализировать, с чего все началось. Когда поезд со мной, машинистом, пошел под откос? Мысли всегда сумбурны, воспоминания тем более. Вспомнилось окно огромной кухни, напротив него диван, на котором я сижу. Допитая бутылка виски уже разлетелась о стену, а встать и открыть вторую не даёт хмель. Перечитав уже раз двадцать прощальное письмо, я с неистовым упорством продолжаю это делать.