Теперь налаживать стало нечего, весь флигель разом освободился, и общая площадь стала представлять интерес. Весной внутри зашевелились штукатуры и маляры. Миновало лето. Теперь вовсю хозяйничала осень. Вера встала рано (часов в восемь) и, распахнув дверь, выглянула во двор. Просыпающееся солнце зловеще багровело в окнах. Ослепительно синее небо было выстужено на всю бездонную глубину. Над деревьями беспокойно кружили галки. Природа замирала, Вера залюбовалась. И с удивлением заметила перед собой, на лавке, где днем любила отдыхать Лиля Александровна, застывшую от холода одинокую фигуру. И человек встрепенулся, будто ждал Вериного появления. Невзрачный мужичок средних лет.

– Поликлиника когда работать начнет? – Странник прятал озябшие руки в карманах пальто.

– Нет здесь поликлиники. – Как все полуночники, Вера реагировала с утра несколько замедлено.

– Экстрасенсы когда открывают?

– Экстрасенсы?

– Ну, да… – Посиневшее от холода лицо повернулось в сторону флигеля. – Вот там они, экстрасенсы. Я пришел пораньше, думал, очередь. Первых обещали бесплатно.

– Не знаю… – Тянула Вера.

– Ладно. – Сказал человек упрямо. – Буду дальше сидеть.

– Может, зайдете, выпьете чая, – предложила Вера. – Вы ведь замерзли.

В глубине квартиры вставала мама. Топчан на кухне был завален рисунками. Вера усадила гостя в коридоре и вынесла кружку с чаем. Так она с удивлением узнала, что во дворе открылся прием, и люди под названием экстрасенсы лечат разные болезни. Однако, дверь по адресу, который хранится вот здесь (пришелец похлопал себя по карману поношенного пиджака), открыл несимпатичный мужчина в длинных трусах, обругал за беспокойство и сообщил, что какие-то бабы в халатах крутятся дальше, во флигеле. В грубияне Вера узнала соседа Степана.

– Правда, если бы меня подняли затемно, я бы и не такое сказал. – От чая гость порозовел и расхрабрился, на красном кончике носа заблестели, как роса, капельки влаги. Странник утер их кончиком шарфа и несколько раз с удовольствием чихнул.

– Вот так всегда от горячего. – Сообщил он Вере. – Но теперь уже все равно.

Вере (такой это человек) стало не по себе. – Куда вы пойдете? Сидите пока здесь. А увидите очередь, сразу бегите занимать. Я дверь приоткрою.

Так оно и случилось. Гость задержался в коридоре, чихал много, с каждым разом все громче, будто прогревая застывший мотор. Там на него наткнулась Верина мама. За долгую жизнь Лиля Александровна не отвыкла удивляться, но держала удивление при себе. Поэтому разговор возник позже, когда гость уже исчез, снялся незаметно, как отдохнувшая от долгого перелета птичка.

– Верочка, – Сказала Лиля Александровна, управляясь на кухне, – там у нас в коридоре, по-моему, кто-то сидит. Ты видела?

– Да, мама. Это он к экстрасенсам очередь занял.

– К кому? – Лиля Алексанжровна сориентировалась на Веру ухом.

– К экстрасенсам. Громко и отчетливо повторила Вера. Из разговора с пришельцем она уже выяснила, что речь идет о здоровье. – Мама, я тебя прошу, займись собой.

– А что они лечат?

– Понятия не имею.

– Тогда откуда я знаю, на что жаловаться? – И Лиля Александровна царственно удалилась. Вера поглядела вслед, отметила тяжесть походки и решила все бросить и заняться маминым здоровьем.

Вскоре мимо Вериной квартиры потек в сторону флигеля ручеек страждущих. Эти люди были заметны. Зайдя во двор, они начинали оглядываться, отыскивая нужный адрес, и медленно двигались от двери к двери, как посетители художественных выставок – от картины к картине. Теперь летняя досужая публика собиралась реже и задерживалась меньше. Смена лиц совпадала со сменой времен года, напоминая средневековый календарь, где каждому месяцу соответствуют свои занятия и планы, а пора летних хлопот и праздников сменяется временем предзимних тревог.