Макаров не поднимал голову от стола. Курил. Прятал глаза. – Я вам говорю, квартира занята. – Идите туда… – Макаров неопределенно махнул рукой. – В квартотдел…

Так Вера попала к Сергею Сергеичу. Кабинет здесь был обшит деревом. Под дверью сидели. И Сергей Сергеич был под стать рабочему месту – в костюме с иголочки, деловой, пружинящий, нацеленный на решение вопроса. Не то, что мешковатый, засаленный Макаров.

– Хорошо. – Сказал Сергей Сергеич с чувством, повертев Верину бумажку с адресом. – Хорошо… – Глянул на Веру ободряюще. – Откуда такие сведения? Впрочем, не важно. Сейчас свяжемся. – Сергей Сергеич набрал номер и теперь выслушивал Макарова, энергично кивая головой. Все, видно, выходило, как он и предполагал. – Ну, вот. – Взгляд на Веру ничего не выражал. – Как вы себе это представляете? Инвалид. Разведчик дивизии. Нас с вами защищал. В общем, этот вопрос решен. А вас, если что узнаете, прошу прямо ко мне. Макаров здесь не нужен. Ни он, ни я квартиры не строим, сами понимаете…

Вера пока сидела на краешке стула, и даже слегка отключилась. Это ей помогало. Глаза Сергея Сергеича оставались для Веры загадкой.

– Еще бы. – Сказала Лида. – Он, наверно, и не знал ничего. Вы сами ему адресок подкинули. Что бы они делали без инвалидов? Так и тех дурят. Эх, Верочка Самсоновна. Была б, как вы, нарисовала его на всю стену… не знаю как… в танке.

Лида зашла вечером, после работы. Во дворе уже было совсем темно. Приходилось думать о конспирации. – Вот еще адрес. Спрячьте. Сдали паспорта на выписку. Это там, где бюст. Не знаете? Ну, ладно. Макаров пронюхал, вроде бы, ходил смотреть. У него какой-то интерес. Будет спрашивать, откуда – я вас не знаю, вы – меня. Вы – евреи сами между собой знакомые. Скажете, что в синагоге…

– Что в синагоге?

– Раввин дал. В синагоге, и все тут…

На следующий день Вера отправилась. Макаров встретил приветливо, стол обошел, чтобы пожать руку. Не просто так.

– Вот, как раз… – Сказал Макаров.

Вера глянула. Адрес не имел ничего общего с тем, что лежал у нее в кармане.

– А больше нет?

Макаров глаза завел к потолку. Откуда? – Идите, быстренько гляньте. И вселяйтесь. Зима скоро.

Что зима, Вера знала и без Макарова. Она сходила по адресу. Дом стоял на задворках гостиницы, выходящей на площадь. Прямо под окнами, с тыла гостиницы разгружались машины. Стоял крик, мусорные баки шли рядами. Если предыдущий дом являл зредище неприкрытой беспросветной бедности, то здесь бедность являла себя достойно, не напоказ, как приемлимый образ жизни некоторой, не самой счастливой части общества. Квартира была на первом этаже. В коридоре пахло. Внутрь Веру не пустили. Хозяйка известила, что отъезд откладывается по крайней мере на месяц. Рядом с дверью стоял рассохшийся аквариум. Было как-то безнадежно. Вера решила отказаться. Но что теперь?..

– Вот, видите. – Сообщил Вере Сергей Сергеевич. – Я же предупреждал. Плохо с квартирами. Плохо. Что для нас? Почти ничего. Начальство забирает, ЦК, Совмин, ведомства…

– У меня есть адрес. – Сообщила Вера. Она могла быть упрямой.

Сергей Сергеич глянул, тонко улыбнулся и впервые Вера уловила в глазах какое-то выражение. Что в нем – понять невозможно.

– Это хорошо. Оставляйте. Я пока все выясню, а вы на следующей неделе перезвоните.

Дом оказался престижным. В стену въезжал бюст с остроносой, запрокинутой в порыве вдохновения головой. Композитор и поэт при жизни сочинял кантаты. Сначала вождям, потом о партии, далее (обобщенно) о хлебе с молоком и, наконец, на экологическую тему – о земле и воде в целом. Над этим творением поэт скоропостижно скончался. Музыкальная часть была готова, и вдова – тоже человек творческий завершала труд. Она же возлагала к бюсту цветы, коротко обламывая стебли. Иначе цветы растаскивали. Не иначе, как влюбленные. Ночью. А вдова хотела, чтобы память о муже жила вечно…