Второй главный герой очерка – это сожитель Миронихи, Ефим Игнатьич, «человек лет сорока восьми, очень невзрачной наружности». Если Мирониха подтекстно сравнивается с красивой коровой, то этот герой с другим животным. Ожидая шкалика водки для поправки здоровья, он становится похож

на собаку, готовую по первой кличке броситься к хозяину. Его кожа на лбу то сморщивалась, то лоснилась, отчего стриженные гладко волоса то поднимались, то садились на своё место, уши растопыривались. В нем проявлялась то боязнь, то покорность, выражаемая тем, что он, высовывая из-под печки голову, держал руки назади, щипля пальцами свой халат. В это время можно было, наверное, сказать, что он думает: «А надую же я тебя, чертова кукла».

– Ну, што ты стоишь, как корова?

Ефим съежился, потом выпрямился (2,224).

Здесь повествователь в очередной раз меняет «оптику», определяющую характер его видения. Он обретает способность увидеть и объяснить внутренний мир героя, а также прочесть его тайные мысли. Есть в приведенном фрагменте и элемент игры с читателем, обуславливающий легкую иронию автора. Мирониха сравнивает Ефима с коровой, не видя того, что перед ней «собака», которая, как окажется впоследствии, «пронюхает» ее тайну.

Если в предыдущей главке героиня описывалась через взаимодействие с соседями, то здесь – через взаимодействие с Ефимом. Между ними гораздо более короткая дистанция, чем между соседями. Сокращается дистанция и между читателем и героиней. Намеченный конфликт между Миронихой и Работкиным подкрепляется репликой одной из женщин: «Гляди, сбежит. Всё оберёт» (2, 227).

В следующем фрагменте доминирует прямое авторское слово. Это уже не столько повествователь, то приближающийся по своей функции к рассказчику, то удаляющийся от него в сторону формы безличного повествования, сколько именно автор, вернее, образ автора. Он дает самую общую – а главное, прямую – характеристику героини: «Матрена Власовна Мирониха – тип горнозаводских женщин, которые не только не уступают мужчинам, но даже превосходят их. Они не боятся мороза, сильных ветров, дождей, грозы, а их только беспокоит пьянство, лень мужей, безденежье, которое часто происходит не от них, а от божеского послабления, как они сами выражаются» (2, 227). Показателен переход автора от оценки индивидуальности героини к обобщенной характеристике определенного женского типа с помощью местоимения «они».

Если местоимение «они» предполагает ракурс видения героя (типа) автором извне, с позиции вненаходимости, то переход к форме «вы» предполагает перемещение его в одну плоскость со своими героями, означает сокращение между ними дистанции. Кроме того, используя форму повествования от второго лица, автор как бы объединяет себя и с читателем: «Поглядитевы из окна или просто пройдитесь в хорошую погоду по заводским улицам, вы увидите…» (2, 227). Здесь через особенности повествования заключается как бы негласный договор, конвенция об единстве взгляда и позиции автора и читателя. От формы второго лица автор далее переходит к перволичной форме и прямо от себя дает характеристику героини: «Все это я говорю к тому, чтобы не писать много истории о Миронихе. Она была мастерская дочь. С двенадцати лет она стала ходить в город продавать молоко и скоро научилась добывать деньги…» (2, 227). То есть автор облекается в фигуру свидетеля и очевидца, знающего свою героиню едва ли не с детских лет. Итак, на достаточно коротком повествовательном отрезке мы почти зримо, как в кино, видим сокращение дистанции между зрителем и автором: от «они» к «вы» и далее к «я».