Это положение верно и в применении к роли интуиции в художественном процессе. "Духовный мир художника – не картотека злободневных тем, но очень сложное переплетение рационального знания и подсознательных "импульсов", холодности рассудка и страстности сердца", – верно замечает К. Горанов.

"Сон – единственное доступное всем переживание иной, альтернативной действительности. После смерти Феллини в Риме был выставлен дневник его снов, который он вел с начала 60-х годов. Многие из них вошли в его фильмы". Зигмунд Фрейд констатировал, что "фантазии" свойственны большинству людей. Они демографически избирательны.

З. Фрейд указал одним из первых на социальную природу (помимо прочих истоков ее существования) фантазии: "Никогда не фантазирует счастливый, а только неудовлетворенный", – чему следовало бы решительно возразить. Кроме того, ученый обратил внимание на тот факт, что "среди… удовлетворения с помощью фантазии на первом месте стоит наслаждение произведением искусства". Потребители находят в искусстве "жизненное утешение".

Основатель психоанализа констатировал: "Однако состояние легкого наркоза, в которое нас погружает искусство, не в силах добиться большего, чем мимолетное отвлечение от тягот жизни, и недостаточно мощно, чтобы заставить забыть о реальных бедствиях".

В приведенных высказываниях, как и во многих сочинениях ученого, ощущается тягостное отношение к жизни к бремени. З. Фрейд почти не рассматривает такой источник художественного творчества, такой родник искусства, каким, без всякого сомнения, является восторженное, полное энергии и любви восприятие жизни, характерное для определенной стадии духовного развития человека. Однако такая позиция не мешает З. Фрейду отстаивать представление о неисчерпаемом богатстве внутреннего мира человека вообще и художника в частности.

З. Фрейд высоко оценивает возможности художника в плане свободного раскрытия внутреннего мира человека в эпоxy наступления тоталитаризма.

Пристальное внимание он уделяет проблеме современной ему культуры как негативному моменту в духовном становлении и развитии личности. Он уточняет, что особые дарования редки и не могут определить жизненные интересы большинства ординарных людей, для которых единственным удовлетворением является свободно избранный профессиональный труд, выполняющий как функцию материального подспорья, так и функцию духовного вытеснения из сознания и подсознания отрицательных эмоций, навеянных суровой действительностью.

Источником специфического в художественном творчестве служит и бессознательное, проявляющееся в сновидениях, гипнотических состояниях, неврозах. Смутные образы, неяркие идеи, окончательно не сформировавшиеся замыслы, будоражащие сознание художника как во время работы, так и помимо ее, не исчезают психики, а вытесняются в бессознательное.

Примеров тому множество. Назовем здесь два общеизвестных. Фабула повести "Кандид" явилась Вольтеру сне. Лев Толстой постоянно держал на ночном столике письменные принадлежности. Засыпая, т. е. погружаясь в состояние полузабытья, он неожиданно пробуждался, зажигал лампу и спешно записывал пригрезившиеся образы, мысли, едва заметные оттенки тех или иных художественных и жизненных коллизий, которые не улавливало обыденное сознание.

Писателя чрезвычайно удручало, что большинство людей занято суетной повседневностью, процессом жизни, как он говорил, и они совсем не думают или избегают размышлять о главном – зачем они живут?

Пограничные состояния между сном и реальностью, вызванные искусственным путем, например, наркотиками, также могут служить расширению опостылевших границ сознания и порождать фантастические, красочные видения. Проблема состоит в том, чтобы запомнить увиденное, разработанное и как можно точнее передать на листе бумаги, холсте, в других материалах.