Ем я, значит, свою гречку. Период в жизни тяжелейший – ни денег, ни отношений, впереди – полная и тягостная неизвестность. Слушаю Земфиру «Денег ноль, секса ноль, музыка сдохла…» и плачу. Потому что все вроде как про меня. И тут один добрый человек говорит: что ж, мол, ты такая бедная и несчастная, давай, хоть накормлю тебя вкусно. И я соглашаюсь, ибо что? Правильно, для нас, толстых, еда – это компенсация всего! И денег, и секса, и прочих жизненных радостей.

После месяца гречнево-куриной диеты я прихожу в любимую кафешку. И меня там кормят! Фетучини с грибами в сливочном соусе! Профитроли! И сладкий и прекрасный клубничный лимонад! Боже мой, как же мне было вкусно!!!

Думаю, те, кто в теме, примерно представляют, что со мной было потом. Для тех, кто не очень в теме, поясню. Со всеми интимными подробностями. Пировали мы на Цветном бульваре. Жила я тогда у любезно приютившего меня первого мужа на «Сходненской». Это полчаса на метро плюс двадцать минут моим энергичным шагом до дверей квартиры. На автобусе быстрее, но его еще ждать.

Как только я спустилась в метро, кишечник забил тревогу. Это был не звоночек, знаете ли, а прямо-таки тревожный колокольный набат! Я покраснела, покрылась липким холодным потом, скрючилась на сиденье… И следующие пятьдесят минут провела в полуобморочном состоянии и постоянном диалоге со своим организмом. Главным реципиентом выступал, понятно, кишечник. Впрочем, иногда я апеллировала и к желудку, и ко всем своим внутренностям в целом и по отдельности.

Чего только я ни сулила и как только не убеждала! Я говорила, что мы не можем сделать ЭТО прямо здесь и сейчас, что надо подождать еще тридцать девять, нет, уже тридцать восемь минут. Что, когда мы приедем домой, в прекрасном помещении туалета можно будет прямо-таки остаться жить. Что я приличная женщина и, еще раз прошу пардону, но из песни слов не выкинешь, не могу себе позволить обгадиться прямо в метро!!! И почему, черт возьми, в метро нет туалетов???

Короче, на «Сходненской» я вышла практически в безумии от постоянного внутреннего диалога и титанических усилий по удержанию того, что яростно рвалось наружу. Очень порадовалась тому, что уже темно и на пути много кустов и деревьев. И припустила бодрой рысью, переходящей в галоп, в сторону дома. Помню, что, подбегая к подъезду, я что-то рассказывала кишечнику про солдат, которые часами лежат в засаде и ничего, терпят как-то. И обещала ему именную медаль «За отвагу и доблесть», если он продержится еще… Семь минут!!!

Дальше – как в тумане. Помню, как практически снесла с пути бывшего супруга, открывшего мне дверь. А он тоже, знаете, немаленький, сто с лишним кило. Закрылась в вожделенном укрытии. И все. Через какое-то время – интеллигентный стук в дверь и вопрос:

– Фокина, ты сегодня там ночуешь?

И мой стон:

– Не трогай меня, а?..

В общем, в тот раз все закончилось благополучно. Но страх, что ЭТО может приключиться в любой момент, оказался сильным. Я переехала в другую квартиру, наладилась ситуация с деньгами, но мой рацион остался неизменным. Друзья приходили в гости со своей едой и уносили недоеденное. На массе пресс-завтраков, пресс-ужинов и прочих мероприятий, на которых мне приходилось бывать по работе, я пробавлялась исключительно кофе. Черным. С сахаром. Помню, тогда одна из менеджеров по PR прислала мне мое фото с комментарием: «Марина, фотографу удалось невозможное! Он как-то заснял тот редкий момент, когда вы ЕДИТЕ!!!». Ее можно понять. Для 2013-го и даже части 2014-го года это было реально уникальное фото.

При этом – я существовала в постоянном нервном возбуждении, читай – в неврозе. И уже на третий месяц такой жизни все штаны стали мне сначала великоваты, потом откровенно велики. Через четыре месяца от моих девяноста осталось семьдесят. А потом – еще меньше. И вот теперь – подробности. С фактами, эмоциями и лирическими отступлениями. И с советами – похудевшей меня пока не похудевшим вам. Чтобы легче было принять решение. И смотреть на свою грядущую стройность не с затаенным восторгом и мечтами, а здраво. Без иллюзий.